учения. Несмотря на громадный авторитет, вся его деятельность со стороны очень и очень многих встречала постоянное сопротивление, активное, а где такового нельзя проявить – пассивное. Правда, споры с оппонентами в военных и исторических журналах только добавляли ему задора и куража, помогая в теоретическом обосновании и развитии своего учения, а также внедрении его в войсках. А вот наветы и ложь со стороны недоброжелателей по поводу учения, особенностей характера и практической деятельности самого Драгомирова попортили ему немало крови, хотя в этом он предпочитал не признаваться даже себе. Как бороться с такими ударами ниже пояса? Михаил Иванович выбрал самый правильный путь – довольно успешно делал вид, будто их не замечает. Но зятю не раз жаловался:
– Проводить мои идеи и реформировать армию чрезвычайно трудно, понимают и поддерживают только единицы, а масса или враждебна, или пассивна. Но надо – к пользе армии и Отечества.
А сколько людей искренне верили и верят в такие небылицы, а также в специально извращенное и извращаемое толкование учения Драгомирова! В то, например, будто умница-генерал, блестящий военный теоретик и писатель, был противником современного огнестрельного оружия и других технических усовершенствований в войсках. Абсурд! Драгомиров воевал не против технических новшеств в войсках, а против тенденции ставить технику выше духа, ставить машину в армии выше человека. Многие искренне заблуждаются и в том, что в своей практике Драгомиров якобы принижал офицеров и слишком носился с солдатами.
Среди таких «добросовестно» в эту глупость веривших и рассказывавших в эмиграции был даже генерал-лейтенант Розанов, который при Драгомирове служил в Киевском военном округе офицером Генерального штаба.
В конце 1928 года в Ницце, будучи во Франции помощником великого князя Николая Николаевича (младшего), генерал-лейтенант Лукомский услышал от генерала А. П. Кутепова две истории о пьянстве генерала Драгомирова. Первая: будто бы Михаил Иванович в 1893 году забыл поздравить с днем рождения царя Александра III. Вспомнил лишь через три дня и тут же отправил ему телеграмму: «Уже три дня пью здоровье вашего императорского величества!» Государь якобы ответил: «Пора перестать!»
Александру Сергеевичу ничего не стоило ее опровергнуть: генерал сам когда-то пояснил ему, что эта выдумка!
Вторая о том, что будто бы командующий Киевским округом Драгомиров, загулявший у себя на квартире чуть ли не до утра с группой офицеров, с рассветом отправился в полк под Киевом и поднял войска по тревоге на маневры. А сам, пьяный, еле забрался на лошадь, с которой чуть погодя свалился на глазах у подчиненных.
Александр Сергеевич тут же рассказал, что ему уже приходилось через год после смерти Драгомирова опровергать этот злокозненный пасквиль, услышанный им впервые от генерала Владимира Дмитриевича Сахарова, который был в то время командиром 7-го армейского корпуса в Симферополе. Лукомский, уже в чине полковника, был там в командировке по мобилизационным делам и удостоился