враги из так или иначе задетых Драгомировым офицеров не сумели поставить интересы войск выше личных обид. Травлю против самого Михаила Ивановича им удалось искусно перенаправить и против его учения. Кой-кого из будущих недоброжелательных оппонентов Драгомиров в свое время наказал за недобросовестное отношение к службе, хозяйственные нарушения или очковтирательство, с другими – противившимися на практике его учению о воспитании солдат, – отказался вместе служить и вынудил подать в отставку. И, конечно же, зависть, этот универсальный движитель ненависти. Кто такой Драгомиров? Сын небогатого дворянина, без связей, без покровительства. Выскочка! Да при этом еще смеет учить нас жить и воевать!
А затем уже стая мелких шавок, извращая идеи генерала, распространяла ложные сведения о них и о нем самом, смущая умы рядового офицерства. Тем более что большинство из недоброжелателей Драгомирова не давали и не дают себе труда познакомиться с его статьями и книгами.
Приняв принципиальное решение о согласии стать командующим войсками на Дальнем Востоке, Драгомиров в этот же день связался с командующим войсками округа и сообщил о том, что ему придется в ближайшие дни выехать в столицу, а потому попросил прислать в Конотоп вагон-салон.
Телеграмма непосредственно от Николая II с вызовом в Петербург пришла дня через два. Михаил Иванович был воодушевлен и в тот же день вместе с подполковником Лукомским и другими сопровождающими офицерами отправился в столицу.
В новое назначение Драгомиров верил и не верил, но духом был бодр. Тайну его поездки в Петербург в вагоне-салоне знали только они, остальные лишь недоумевали, куда девались слабость и недомогание, которые испытывал генерал-адъютант в последнее время. Михаил Иванович то уединялся с зятем, чтобы обсудить с ним различные аспекты войны с японцами, то, махнув рукой, садился играть в винт. Лукомский в этот момент осознавал – тесть снова разуверился в назначении.
В один из таких моментов, когда и в винт не игралось, Драгомиров признался:
– Боюсь, передумает – качается Николай из стороны в сторону, не знаешь, откуда ветер подует. Не то что его покойный батюшка. Хорошо все же, что мы никому не похвастались…
Надо было как-то отвлечь человека от грустных мыслей. И тут подполковника осенило: в его записной книжке скопилось изрядное количество различных историй и анекдотов, ходивших про тестя. Давно собирался справиться про их достоверность у самого Михаила Ивановича. Лучше случай вряд ли представится: поезд идет в ночь, обо всем переговорено, да и спать еще рановато. Улучив удобную минуту, как бы между делом спросил:
– Давно, Михаил Иванович, собираюсь проверить несколько историй и анекдотов про вас, было такое или сочинили? Может быть, сейчас?
– Давай, глядишь, и время подгоним, – легко согласился Драгомиров. – Только давай перейдем в опочивальню, поближе к дивану…
В спальне Михаил Иванович, попросив разрешения, снял мундир и полулег