запах. Женский нюх, и так чувствительный, обостряется до сумасшествия. Особенно если муж пахнет грязными девками. Антона стали чаще посылать в командировки. Конференция, семинары, выездные лекции… Устроить это при его связях было легко. Возвращался довольный, с цветами, подарками. И с запахом чужого. Мне это померещилось, – внушала я себе. – Мне померещилось. У меня лучший муж на свете. Много работает, хорошо получает, всё несёт домой. Не пьёт, любит дочь…
В этом самогипнозе я жила пятнадцать лет. Без малого пятнадцать лет! Согласилась на второго ребёнка. Антон уговорил стать домохозяйкой. С помощью родителей купили двушку на спальной окраине. Начали откладывать Кате и Андрюше на университет. Дочь мечтала о филфаке МГУ… Глянец, а не семья: известный профессор, молодая жена, красивые, смышлёные дети. После того как он заразил меня весёленькой болезнью, спали врозь. На приёме в больнице чуть не сдохла от стыда, думала: убью. Но смолчала. Только попросила его больше меня не касаться.
Когда появились цыгане, я была дома одна. Услышала неместный гам на лестничной площадке. И лай. Я посмотрела в глазок. Цветасто одетые люди кричали невнятно соседям через дверь. Вот же напасть… Опять менять домофон. Вдруг быстро надвинулось чьё-то лицо. Тёмный глаз встретился с моим. И я отомкнула замок.
В элитный пионерлагерь меня рекомендовали как лучшего студента. Вожатых набирали из многих педвузов страны. Разумеется, я согласился. Целое лето на море! На всём готовом плюс зарплата. К несчастью, мне достался старший отряд. Линия между вожатыми и подопечными здесь тонка, почти размыта. Девятиклассники-акселераты. Светловолосые модельки с наивными лицами и загорелыми конечностями. Низко расстёгнутые блузки, высоко обрезанные шорты. Отшлифованные морем и солнцем ноги… Воздух был отравлен кокетством, запретными намёками, страстями. Звон цикад мешал уснуть. После отбоя мальчики лезли к девочкам, но чаще наоборот. Сохранять невозмутимость мне удавалось с трудом. Отрядные лолиты то и дело пытались убраться в моей комнате. Когда на дискотеке объявляли белый танец, мне приходилось скрываться. Помню, ехали в автобусе с уборки яблок. И первая мисс лагеря, Даша Бессчастная, якобы не отыскав сиденья, уселась ко мне на колени.
Самоудовлетворение мне не помогало. Не помог даже роман с методистом Ангелиной. Возможно, потому, что она была невысокой и тёмненькой. А ещё – слишком быстро и украдкой приходилось действовать. Неуставные отношения между персоналом грозили отчислением. Не говоря уже про отношения персонала с воспитанниками. Даже намёк мог сломать жизнь. Думаю, тогда во мне поселилась это болезнь. Фиксация на юных блондинках модельного типа. Все мои шлюхи такие. И все студентки тоже, которых поимел. Сначала они были моложе вдвое. Затем – втрое. Правильно – жёны стареют, а студентки второго курса – никогда. Я знаю, что использовал статус профессора, власть. Тем не менее любил их, как ни дико это звучит.
Я так и не отважился сознаться жене в первой измене. Проститутки – не в счёт. Это не измена, а так, снятие давления в котле. Галя уехала в отпуск тогда с маленькой дочкой.