именно его делом, тем более что шпион твердил, как доложили, что ему необходимо встретиться именно с ним, Петром Нитичем Буровым, и он, де, «всё объяснит». И потому, что судьбу изменить не так-то просто.
Вот и вышло, что отвлекшись на допрос шпиона, он получил ту самую возможность исчезнуть столь невероятным образом, что решительно никто бы не смог его способа повторить, а потому и помешать кому-то использовать собственные способы он не должен был. Возможно даже, что вместо того, чтобы сделаться более бдительными, наблюдатели, наоборот, после его исчезновения махнули рукой на своё задание, которое и так выполняли, как положено «революционным солдатам и матросам», спустя рукава… Впрочем, этого он потом так и не узнал.
Суперпозиция 4. Там же, тогда же. Буров и немецкий шпион
Шпиона по распоряжению начштаба привели в комнату для приватных бесед. В её центре под свисавшей с потолка голой электрической лампочкой стоял стол, разделяя оставшееся пространство примерно поровну. Пожалуй, прибывшему на беседу досталось даже больше места, потому что дверь открывалась наружу и места не занимала, а кроме неё, там был только стул и вешалка для шинелей или пальто в углу возле двери; пальто, впрочем, часто старались в это время года не снимать, что, правда, не относилось к задержанному, у которого пальто не наблюдалось вовсе. На долю Бурова, сидевшего за столом на точно таком же стуле, досталось окно за спиной, открывавшееся внутрь, но сейчас закрытое и тоже не занимавшее места, зато холодившее спину, если сидеть прямо, даже через висевшую на спинке стула сложенную пополам шинель, которую Буров принципиально снял, находясь в помещении, но на вешалку, в досягаемости от посетителей, вешать не стал; шинель не позволяла с удобством откинуться на спинку стула, и Буров, как из-за шинели, так и из-за сквозняка, сидел вполоборота, чтобы за спиной была печка, четверть объёма которой, вдвинутая в комнату, занимала угол справа от него. Он сидел к ней почти вплотную, прислониться к печке мешал небольшой запас дров, уложенных «колодцем» для просушки. Опираться о спинку стула или стенку печки он всё равно бы не стал, считая, что это для штатских. Левый угол занимал изображающий сейф для секретных документов небольшой железный шкаф, запертый на простой висячий замок. Буров не знал, обзавелись ли уже товарищи ключом от него, и никаких документов туда не клал.
Шпион оказался странный. С первых его фраз Пётр выставил за дверь конвойных, которые покинули тесную клетушку с облегчением: там было места как раз для двоих. Несмотря на это, они помедлили, размышляя, не нужно ли настаивать на том, чтобы остаться и послушать, или не стоит связываться с начштаба. Всё же на такие приказы, как оказалось, его авторитета ещё хватало. Особенно, как в этом случае, когда приказ был к обоюдному физическому удовлетворению. Вот вывести и отпустить задержанного или, напротив, собственноручно расстрелять его он бы не мог. Во всяком случае, без опасных последствий для себя. А так – подозрительно, конечно, и, наверное, очередной донос