соседний поселок; они дошли до его восточной окраины и постучались в ворота харчевни, хозяина которой звали Лао Сунь. Долгое время никто на их стук не отзывался. Лао Пай постучал снова. Наконец внутри зажегся свет, и они услышали недовольный голос Лао Суня:
– Что еще за черепашье отродье свалилось на мою голову в такое время?
Но открыв ворота и увидев на пороге Лао Пая, он улыбнулся. Лао Пай частенько заходил в харчевню Лао Суня и не раз его брил. Лао Сунь, кроме того что брился у Лао Пая, любил проходить у него такую процедуру, как чистка слезных каналов, которые Лао Пай прочищал ему при помощи конского волоса. Они прошли в харчевню, печь в которой уже давно остыла. Лао Сунь заново развел огонь, вымыл руки и приготовил две чашки лапши с бараниной. Ставя перед гостями горячее, с пылу с жару угощение, он сказал:
– Мяса не пожалел, на троих бы хватило.
Лао Пай, выбивая свою трубку, показал Ян Байшуню на лапшу:
– Кушай.
Ян Байшунь за раз умял целую чашку лапши, отчего весь покрылся испариной. Где-то снаружи заголосил петух. Ян Байшунь расплакался, слезы капали в его пустую чашку.
– Дядюшка…
Лао Пай жестом остановил его. Даже спустя несколько десятилетий Ян Байшунь все еще помнил ту чашку лапши. Однако позже он узнал, что, делая этот широкий жест, Лао Пай старался вовсе не для него. За день до этого Лао Пай ходил брить головы в деревню Гунцзячжуан. Деревня эта считалась большой, на двести дворов, однако у Лао Пая клиентов там было не много, всего три семейства. Здесь располагалась вотчина цирюльника Лао Цзана из деревни Цзанцзячжуан. Но три семейства тоже давали прибыль, к тому же деревня Гунцзячжуан находилась совсем близко от деревни Пайцзячжуан, всего в каких-то пяти ли. Так что Лао Пай не досадовал, что работы здесь было мало, и примерно раз в месяц заглядывал в эту деревню. В прошлый раз, когда он туда наведался, было ясно, однако к полудню, когда он уже заканчивал работу, погода вдруг испортилась. Стал накрапывать пусть небольшой, но докучливый дождь. Лао Пай глянул на тучи: ничего хорошего в ближайшее время они не предвещали. Клиент Лао Пая, Лао Гун, стал его уговаривать:
– Пообедай у нас, а потом пойдешь, а то промокнешь, заболеешь еще.
– Да здесь ходу-то всего ничего, пять ли – и дома, – ответил Лао Пай.
Он одолжил у Лао Гуна дождевик и, накрывшись им, побежал в свою деревню. На входе в деревню стоял коровник, приблизившись к нему, Лао Пай заметил под его карнизом прятавшегося от дождя подростка. Лао Пай думал пройти мимо, но тот вдруг окликнул его: «Дядя!» Лао Пай остановился, внимательно посмотрел на подростка и узнал в нем Чуньшэна – старшего сына своей старшей сестры. Шестнадцать лет назад его сестра вышла замуж и обосновалась в деревне Юаньцзячжуан, что находилась в двадцати двух ли от их родной деревни. Чуньшэну уже исполнилось пятнадцать лет. С утра пораньше он отправился в уездный город продавать ткань, а продав, пошел обратно домой. Когда он проходил через деревню Пайцзячжуан, его застал дождь, поэтому он решил переждать его под карнизом. С тех пор как десять лет тому назад с Лао Паем приключился «монгольский