Софи и Оливия так делают потому, что у них пищевое расстройство, и Аврил тоже на это подсела из-за какого-то воображаемого целлюлита на ногах. Это ненадолго. Она не может устоять перед шоколадным драже «Maltesers».
Но сейчас они одержимы, и я знаю, что, если вернусь за стол с необезжиренным йогуртом после того, как съела все свои бутерброды, они будут следить за каждым моим глотком, представляя, как это тут же сказывается на моих бедрах. Меня не сильно заботит мнение друзей булимии. Я ем, когда голодна, как и любой нормальный человек.
Но Аврил… Так что я потянулась за абрикосовым.
– Эй, лесби, двигай своей толстой задницей.
Это был Даррен Реймонд, который стоял передо мной в очереди, – я узнала его по прыщам на шее, приятный вид на которые открывается мне на каждом уроке математики. Он обращался к кому-то, стоящему перед местом раздачи. Высокая, грузная девочка держала перед собой пустой поднос. Это та новенькая, со смешным именем.
– Да, давай двигайся, ты задерживаешь всю очередь, – сказал другой мальчик.
– Некоторые из нас голодные не только в плане кисок.
Очередь разразилась смехом. Лицо новенькой стало ярко-красным. Она искала глазами кого-то из взрослых, кого-то, кто мог бы что-то сказать, заставить мальчиков перестать хамить, но работницы столовой куда-то исчезли.
– Я… я жду свой обед, – пробормотала она. – Мне нужен… Это специальный обед без глютена.
– «Это специальный обед без глютена», – передразнил один из мальчиков, я не видела, кто именно. Но я видела трясущиеся руки девочки с побелевшими костяшками. Я не знала, как ее зовут, но было ясно, как она себя чувствует.
– И с запахом киски, – добавил Даррен, очень остроумно.
– Ой, повзрослей уже! – крикнула я ему. – Тебе никогда не узнать, что такое киска, разве что во сне!
Ревущий хохот. Прыщавая шея Даррена Реймонда порозовела. С другой стороны раздаточной показалась работница столовой с единственной тарелкой еды в руках. Она оглядывалась с улыбкой на лице, пытаясь понять, в чем заключалась шутка. Я вышла из плотной очереди и пошла платить за йогурт (кстати говоря, 1.40 фунта – слишком дорого для маленькой баночки бактерий с фруктовым запахом).
За столом Аврил складывала из салфетки маленького журавля. Она устроила его у меня на ладони, когда я села рядом: он был легким, как пушинка. Что-то в наклоне его головы напоминало мне Аврил.
– Пока что это твой лучший, – сказала я.
– Это тебе. Маленький подарочек, чтобы отметить твое возвращение.
– Спасибо, дорогая.
Мы обменялись понимающими взглядами. Только ты и я против всех этих идиотов.
Дорогая…
Эрин скручивала соломинку в непонятную угловатую конструкцию.
– Не представляю, как ты столько ешь и остаешься стройной, Лидс.
– Колдовство, – ответила я, сдирая фольгу, закрывавшую йогурт.
На самом деле не нужно быть гением, чтобы понять, что я много ем и остаюсь худой, потому что каждую неделю