музыкальные ямы – следы материнских морей…»
В эссе «Мать и музыка» М. Цветаева описала свои детские взаимоотношения с музыкой. Мария Александровна мечтала сделать из своей старшей дочери Марины пианистку. Поэтому всё воспитание ребёнка было направлено к этой цели. Мария Александровна сама начала давать четырёхлетней Марине уроки музыки. У ребёнка был отличный музыкальный слух, большая рука и «полный сильный удар» и для такой маленькой девочки «удивительно одушевлённое туше». Но у этого целенаправленного воспитания была обратная сторона. Ребёнок четырёх лет может научиться читать, но это слишком ранний возраст для нот, признаётся М. Цветаева. Музыкального рвения у ребёнка не было. «Мать меня музыкой – замучила», – признаётся М. Цветаева. Не любя играть сама, Марина любила слушать игру матери. Мария Александровна, сама того не ведая, своей игрой, а не уроками музыки, поила детей «из вскрытой жилы Лирики». «После такой матери мне оставалось только одно: стать поэтом», – заключает М. Цветаева. «Мать залила нас музыкой»… (Из этой музыки, обернувшейся Лирикой, мы уже никогда не выплыли – на свет дня)». В дневнике М. Цветаева запишет: «От матери я унаследовала Музыку, Романтизм и Германию. Просто – Музыку. Всю себя». «Немузыкальность» Марины, огорчавшая Марию Александровну, была – «всего лишь другая музыка». («Мать и музыка») Другая музыка – поэзия. У Марии Александровны был прекрасный голос и вместе с падчерицей Валерией, также обладавшенй певческим голосом, они пели дуэтом. Кроме уроков музыки, были посещения Большого театра, где всей семьёй слушали оперы. Разумеется, были посещения концертов в Большом зале консерватории. М. Цветаева вырастала в атмосфере музыки, что не могло не сказаться на общей культуре поэта. Кстати, в Москве М. Цветаевой посчастливилось слушать Л. Собинова и Ф. Шаляпина.
После революции у М. Цветаевой почти не было возможности посещать оперу и концерты, ввиду крайней нищеты, в которой она жила в Москве во время гражданской войны, а затем за границей. Но когда у М. Цветаевой появлялась возможность послушать музыку, она всегда была рада этому. Бывая в гостях у своего чешского друга А. Тесковой, М. Цветаева слушала игру на рояле матушки А. Тесковой. В письме к А. Тесковой от 26 октября 1925 года М. Цветаева просит поблагодарить матушку за игру: «Это не значит, что я её не почувствовала. Ей ведь тогда не хотелось играть Шопена, а она играла, – это меня вдвойне тронуло. Пристрастие моё к Шопену объясняется моей польской кровью, воспоминаниями детства и любовью к нему Жорж Санд» [258, 342]. В другом письме М. Цветаева сетует на то, что в Праге везде музыка, но ей ни разу не довелось побывать в концерте. С приходящей прислугой, родом из Теплитца, М. Цветаева беседовала о Л. Бетховене. М. Цветаева понимала толк в исполнительском мастерстве. Слушая однажды в Праге игру на рояле одной русской дамы, М. Цветаева в письме к А. Тесковой сердито называет эту пианистку «бревном»: