Кстати, их столики в самом первом ряду. Интеллектуалы, умницы, светила… А что от них осталось? Рюмки, блюдца и визитки. Богатые, сытые… несчастные, – заключил любитель парадоксов. – И знаете, отчего так вышло? Слабая душевная организация. Интеллект есть, а души-то, как оказалось, нет, или, как бы это выразиться, неразбуженная она – душа. Когда они бедствовали, пытаясь познать тайну Миро-Здания, когда формулы для них казались важнее, чем положение в отделах, всё вроде бы ничего было… Нормальные служащие в серо-мятых потасканных костюмах – в целом, надо сказать, еще приличных. – Амадей потер прохудившийся локоть концертного платья и вздохнул. – Но стоило им чего-то добиться, как вот вам, пожалуйста… бриолин на лысине, барбистые лайкры на коленях. Полуфабриканты с полуфабрикатами. Киндер-сюрпризы в фольге. А развернешь обертки да сложишь начинки – киндер-капуты какие-то получаются, – монстры, пожирающие младенцев. А сколько полезного могли принести Зданию! Какие идеи были в головах! И что мы сейчас имеем? Не анфилады и колоннады, а жиртрест с кабинетами на час. В стиле порокко. Ибо назвать-то по-разному можно – рауты, сэйшн, суаре, журфиксы, биеннале да файф-о-клоки… А на поверку? На поверку чем всё это оказывается? «Тусовками» да «малинами». Одной сплошной червивой малиной. И ни одного, заметьте, ни одного свежего лица. Но вы знаете, я не виню их в этом. Всё зависит от того, в Чьи руки попадет Здание. Большинство из них глубоко заблуждаются, полагая, что во всём виноват Альбинос. Не Альбинос виноват, а Тот, Кто им руководит. Эх, да что тут говорить… Гениальность и вырождение в одном стакане.
– А кто он вообще такой, Альбинос этот? – рассеянно спросил Флёр, внимательно разглядывая бездушные лица юристов и финансистов, сидящих чуть поодаль, – без мимики, без чувств в глазах, с поджатыми губами, застывшими сургучными скулами, стойким форс-мажором в душах, оправдывающим любые неправомерные деяния, и визитками, наколотыми на «серебряные» нити. «Белые воротнички» ораторствовали, витийствовали и разглагольствовали. Словом, городили всякий вздор, несли чушь и молотили отсебятину. За вывернутыми софизмами и мертвыми сентенциями прожженных дельцов с высоким уровнем интеллекта и низким коэффициентом души чувствовались убогая изнаночная философия, перевернутый вверх ногами «моральный кодекс» и неинтеллектуальное право. В каждой фразе – абсурд, коллизии и казусы. В перемигах – двойные стандарты и тройные тарифы. Эдакие зажравшиеся гедонисты, несущие в массы спасительную идею черствой корки аскезы вместо сытного батона с румяными боками, давно варимого их желудками вместе с осетровой икрой и семгой. «Народ, чтобы думал, должен голодать…», «Чтобы двигаться, надо мерзнуть…» – отскакивали от дорогих клыкастых ртов подворованные афоризмы. – «Клиент есть тупая, злобная скотина, которую постоянно нужно убеждать в обратном…» «Нам, с высшим образованием, платят не за то, что мы делаем, а за то, что мы его имеем…» «Надежный – это тот, кто собирается кинуть тебя по-крупному…»