Строгонова, он вам не какой ни будь начинающий писатель. Миша не обижайтесь. Доктор жизнь записывает особым драматическим кодом. Миша, изучили документ?
МИША. Да.
ЛЮДМИЛА. Действуйте.
МИША. А еще чего?
ЛЮДМИЛА. Ну, хорошо, это не в моей компетенции, я все сделала, вы услышали меня, в смысле – прочитали документ, расписались, и с вас спрос. Я передам.
МИША. Передастка нашлась.
СЛАВА. Молчите, вы не в приемной. Давайте действовать, как вы сказали, по плану. Бумага стопками разложена, карандаши на месте, сверим часы и будем подавать сигналы.
ЛЮДМИЛА. Я с правой стороны четыре раза, вы слева два, и так шесть раз, спутники засекут, и у всех в навигаторах появится локация.
(Людмила достает две светящихся палочки, одну передает Славе, и они прячутся за шторы.)
МИША. (Выходит из комнаты и возвращается с клеткой, в которой сидят два белых голубя. Достает их.). Что они с вами, птицами мира, делают? Я бы вас просто съел. Шучу, я вас им не отдам, я вас лучше сам убью. Выпустить вас сейчас – это выше жестокости. Это больше мерзости. Зачем вы, белые твари небесные, знаки божественной воли его, знамения, нужны в мире крыс? Они вас заклюют. А не выпусти – вас принесут в жертву. Это выше моих сил. А почему выше? Кто знает, на что я способен, может сегодня я им всё и скажу, что должен сказать. А должен я это говорить или нет? Кому я должен? Вот вам, птичкам, я должен подарить свободу, но, где для вас свобода? Это, как попугая выпустить в сибирском лесу. Ого го какая, свобода! А чем она кончится, кто его сожрёт, или он медленно умрет от голода? Я должен сказать, потому что меня мучает. А почему меня мучает, почему я такой? Надо сидеть, писать. Птички идите в клетку.
(Из-за шторы выходит Слава.)
СЛАВА. Что, бредите или боитесь? Ваш выход сейчас. Помните, когда встретите первого, покажите ему, куда идти, а сами оставайтесь на месте и ждите второго. Можете курить, только на территории, за оградой не смейте, сработают датчики, завтра пришлют письмо счастья. Не обшаривайте их. Не знаю, кто будет первым, по плану женщина. Ступайте, мне надо поговорить с Людмилой.
(Людмила входит из-за шторы, поправляя костюм.)
ЛЮДМИЛА. Идите, и не надо трагедий, все правильно. Мы не сами выбрали этот путь, это обстоятельства. Вы хотели быть человеком – давайте стараться. Поймите. Миша, нельзя все время обижаться на мир, вы же часть этого говна, и никак по-другому быть не может.
МИША. Вы сказали «говна» – вот тебе на. Что теперь будет? Вы понимаете, когда расшифруют информацию, здесь всё опечатают? Это у меня нечего опечатывать и можно только решить меня права голоса, а у вас статус, вы понимаете, что говорите. Дятлов в округе я снял, но сканирование – его не отключить. Не пугайте меня, а то я по думаю, что не только вы такая, но и все. Куда я попал?
СЛАВА. Шагайте, Миша, и не переживайте. Давайте, двигайтесь. Людмила, позвольте предложить морс клюквенный. Есть малиновый и клубничный, но они приторные, а калиновый