претит их убеждённость в том, что им закон не писан, что они достойны всех привилегий… Сегодня некоторые вещи я абсолютно не принимаю. Невозможно, чтобы недра страны – газ, нефть, лес, другие природные богатства – принадлежали отдельным людям. Такого не может быть, в России особенно! Так неправильно, это должно быть изменено.
ЖЕКА. Жадность – это очень важно. Жадность и зависть – ключевые слова для определения моего поколения. Всем его представителям всегда всего недостаточно, всегда нужно только больше, больше, больше. И у тех, кто смог с этим как-то справиться, конвертировать это чувство в энергию, все хорошо. Иным же остаются бесконечные сеансы самопожирания.
ЗВЕЗДОЧЁТ. Я втемяшил себе в голову идею какого-то нового образа жизни. Я не скажу, что это социальные вещи, это, скорее, что-то этическое. Мы просто хотели жить по-новому. А сейчас трудно сказать, чем я собираюсь заниматься – может, театром, может, литературой, может, искусствоведением или политикой, может, экологией – ну, где-то там.
ИРИНА АНТОНОВНА. Вообще я очень горюю об изменении образа человека моей страны, всё меньше вижу целостных людей. Очень многие перестали друг с другом говорить, высказывать свою позицию. Не потому, что они снова стали на кухне разговаривать, нет. Но как-то снизился, мне кажется, потенциал личности, поблёк российский человек для меня в своих вкусах, интересах, в том, что он любит в искусстве и в жизни.
ЗВЕЗДОЧЁТ. В принципе, работы как визуальному артисту мне хватит лет на сто. Я закончил, так сказать, карьеру. Ну, не интересно. Особенно в современном искусстве мне не интересно.
(Пауза, музыка, некоторые танцуют, мужчины пьют, дамы заняты делом.)
ЖЕКА. Еще меня интересует красота – как объект. Французская писательница Габриэль Витткоп говорит, что мало есть на свете столь роскошных поверхностей, как кожа прокаженного человека. Нас же пугают заболевания, которые мы не можем контролировать. Но если бы мы только могли имитировать их красоту – это стало бы прорывом в косметологии.
ИЛЬЯ ИЛЬИЧ. В советское время я был гоним как враг соцреализма, а ныне я гоним как художник, потому что не могу признать искусством ни «Чёрный квадрат» Малевича, ни перевёрнутый унитаз с приклеенной пачкой «Мальборо», выдаваемый за «современное» и «актуальное искусство».
ЖЕКА. Да, мне повезло. Но в принципе это – жульничество. Но кого-то это развлекает. Значит, какая-то польза есть.
СТЕЛЛА. Если на улице спросить у прохожих, знают ли они работы Босха, Веласкеса или Тинторетто, то человека два из ста припомнят произведение одного из них. Если спросить про Марселя Дюшана, то утвердительно ответят и того меньше. Надо понимать, что искусство, в том числе и классическое, не интересует массы. Это элитарный продукт и странно требовать, чтобы люди в этой ситуации интересовались Монастырским.
ДАША А у нас на Пречистенке как на курорте, за исключением того, что ножки