минут назад треснул… – сказал постовой. – Пока ремонтники не приехали как-то замотал на скорую руку…
– Очень хорошо, – кивнула Аня. – Значит, обойдется.
– Да! У нас быстро чинят.
– Я не сомневаюсь, – засмеялась Аня. – А где у вас ближайший салон красоты?
Красно-белые полоски
…В фарфоровую чашку, наполненную водой, опускают маленькие скомканные клочки бумаги, которые, едва только погрузившись в воду, расправляются, приобретают очертания… становятся цветами, домами, плотными и распознаваемыми персонажами, так и теперь… все обыватели городка и их маленькие домики… все это… всплыло из моей чашки чаю.
Прав был Пруст, распознав в чашке липового чая очертания своей жизни. Малейшие детали, ароматы и цвета хранят в себе отпечатки прошлого. А может, это мы выгравированы в этих деталях…
Рабочая встреча. Экран, блокноты, графики, бумажные стаканы кофе… Неожиданно замечаю красное пятно в руках женщины. Сфокусировавшись, вижу, что это белая фарфоровая чашка в красную вертикальную полоску. От чашки поднимается пар. Женщина добавляет пакетик сахара. Звонко размешивает. Пьет.
…Красно-белые полоски обоев. Кухня в пятиэтажке деда и бабушки. Запах жженого сахара и карамели домашних леденцов… Пузырьки заварного крема для горячих вафель в потемневшей кастрюльке на плите, дребезжащий холодильник ЗИЛ и шелушащаяся краска потолка.
Я боюсь причудливых очертаний скомканной штукатурки и не смотрю вверх.
Из гостиной слышен приглушенный телевизор – заставка программы «Вести». Пульт замурован в лоснящийся полиэтиленовый пакет на тумбочке. Моя подружка, собачка Микки, тявкает в унисон экрану и виляет хвостом.
На столе граненые стаканы в железных подстаканниках. Крепкий чай «Три слона», рафинад и яблочное повидло на фарфоровом блюдце. Баночка лекарств, коробка шахмат. Вечер. Зеленый абажур ночника.
Дедушка сидит спиной к столу, у фортепиано, на котором вольготно расположился величественный деревянный орел. Раскрыты помятые временем желтые страницы нот, но дед играет по памяти «Хава Нагилу» и «Тумбалалайку». Бабушка вздыхает, убирая в очередной раз оставленную на кресле мандолину.
Окна открыты, и через погнутую синеватую сетку от комаров в комнату залетает робкий весенний ветер с ароматом сирени. На улице скрежещет трамвай и кто-то бьет о стену футбольный мяч.
В прихожей запах гуталина, сквозь створки шкафа выглядывает шершавый рукав пальто.
Я останавливаюсь перед зеркалом. На меня с интересом смотрит девятилетняя девчушка в синем спортивном костюме. Русые волосы чуть выше плеч, удивленные зеленые глаза, в руках плюшевый дракончик.
Музыка смолкает. Закрывается дверь. В подъезде сыро и темно.
Улица. В предзакатных солнечных лучах появляется трамвай и приглашает войти внутрь.
Я