и наоборот.
Добрыня собирал вещи свои и седлал любимого коня. Пора приниматься им за дело.
ГЛАВА 17 УТРО НОВОГО ДНЯ
Погас костер, на котором сожгли Тугарина пахари, чтобы и следа его не осталось. И прах его землю удобрял, на которой хлеба будут произрастать. Это первое доброе дело, совершенное Змеем проклятым за всю его долгую и разбойничью жизнь, да и то помимо воли своей.
И старики знали, что хотя пока имя Добрыни и не произносится, в связи с погибелью проклятого. Но пройдет немного времени, и гусляры сложат песни о его героической битве с врагом. Они будут потом, когда он в Киев красоваться станет, распевать их на пирах., И никто не станет интересоваться, как там на самом деле было, что случилось в Маринкином доме, ведь правда разная бывает. И для них правда в том и состоит, что не угрожает он им больше, страха не наводит, и сожгли они его дотла. И только самые осторожные из них, не разделяя восторгов об избавлении, потихоньку говорили о том, что радоваться особенно нечему, потому как и других змеенышей можно легко накликать. И мало ли их еще по свету белому ошивается. На всех богатырей не хватит.
Новый слух о том, что Добрыня в путь – дорогу собирается, облетел всю Рязань. И многие поспешили к княжескому двору, чтобы хоть одним глазком на него взглянуть. Когда еще воротится он к ним. А если и воротится, доживут ли они до часа этого? Жаль им было расставаться с воином своим. НО кто же их желание спрашивать станет, если самому великому князю воины нужны? А уж если не их Добрыня, то кто же тогда воевать и славу добывать станет. Как ты не прикидывай, а второго такого нет. И когда, обняв матушку, вскочил воин в седло и за ворота выехал, увидел он огромную толпу, и не понял из-за чего собрались они. И только потом дошло до него, что это они его провожают.
Он немного помолчал и помедлил, когда за городскую стену выехал. И вдруг увидел тот самый ракитный куст, под которым они позапрошлой ночью с Маринкой венчались. И все, что он хотел позабыть, в памяти его в одно мгновение воскресло. И понял он, что каленым железом не вытравить из души его все, что было. И казалось ему, что стоит она перед ним, в своем наряде диковинном, простоволосая, умоляюще на него молча взирает. Даже зажмурился Добрыня от видения такого. И так оно ясно было, будто все наяву происходило.
– Еще один день, а потом и в путь можно отправляться, – приказал он сам себе.– Ведь от одного дня ничего перемениться не может.
Он готов был повернуть назад, и повернул бы, но бес за его спиной расхохотался.
– А потом тебе еще один день захочется, и еще с нею побыть. Нет, ты не можешь слабость проявить.
– Я не могу проявлять слабость, – вслед за ним повторил Добрыня.
И помедлив секунду около Ракитова куста, помчался дальше, уже забыв обо всем.
№№№№№№
Маринка в тот же миг проснулась разбитая. Она вспомнила о том, что произошло прошлой ночью, и почему она выпила все это дурманное зелье.
– Он