шепчет девушка.
Она привыкла благодарить, хоть ей и говорят, что не стоит этого делать. Но теперь совершенно другие воспоминания кружат ей голову, смущая и озадачивая.
«Похоже, я могу поймать удачу лишь на поле боя… Всё-таки, хоть разок, нужно было погладить белого лиса».
Хакуен поджимает губы и рассматривает ладони. Белая магия течёт внутри и умиротворяет, но вокруг слишком много ограничений, чтобы принимать решения и оставаться спокойной. Считаться с собственными чувствами, находясь на службе Ордена и будучи изгоем королевства, никак не получается.
«Интересно, хорошо ли идут дела у рода Авэлэй? Его тоже отправили на границу…»
Поплутав по лесу около часа, друзья находят виновника переполоха спящим в корнях дерева. Девушка поёт короткое заклинание и белое пламя освещает незнакомца в грязной куртке, штанах на шнуровке по шву и коротких сапогах. При нём лишь худая сумка, что он положил под голову. В тёмных каштановых волосах запутались веточки и мелкий мусор. Хакуен помнит, что его глаза редкого красно-карего оттенка. Обычно его обладатели добры, но иногда поддаются злости. Парень же перед ней спит крепко и не просыпается, как при приближении Амэ. Даже не дрожит, не смотря на холод. Девушку греет пламя, Амэ его стихия. Однако и незнакомца, возможно, согревает Дар, который она с точностью почувствовала и не смогла определить. Во сне парень улыбается мило и невинно, словно получил хороший подарок.
«И им был мой второй поцелуй», – озадачивается девушка.
– Что будем делать? Притащим в лагерь? – кривится Амэ от одной лишь мысли о подобном. – Впрочем, как по мне, эта бродяжка поплетётся за нами и наверняка проникнет в лагерь следующей ночью.
Наклонившись, голубоглазый подбирает свою стрелу.
– Одно могу сказать, он не некромант, не вольный и не белый маг. Судя по внешности и поведению… должно быть, с юга…
– О нет! Только не говори, что хочешь его нанять…
История 4. Шимэ и Хира, Сэйна из рода Хаари
Голубые глаза как всегда поражают холодом и мягкостью, словно вода неподвижно замерла под искрящимся льдом. И так тяжело в него смотреть, что хочется разбить. Но стоит расползтись трещине, и чистая вода заставляет душу гореть, но уже не от ненависти, а от боли. Видеть собственное отражение, истинное, не скрытое, которое, кроме них, никто не поймёт, всё равно что чувствовать, как разлагается что-то внутри. Ещё хуже видеть в них редко проявляющийся трепет и надежду, что не оправдать и о которой сам хозяин не догадывается. Чёрные чуть вьющиеся волосы на бледном лице, словно тьма, кажется, даже живая. Хочется сжать их и услышать шипение, то ли его, то ли её. Шрам на шее вызывает желание оставить свежих ран. Тонкие сильные руки, с них всегда стекает грязь и прикасаться к ним мерзко. Видеть, как они касаются кого-то другого ещё омерзительней. Холодная и презрительная улыбка на лице, забрызганном кровью, словно вызов против всего