на меня. Я лежал на спине, крепко зажмурившись, прикрыв одной рукой голову.
Наконец звон затих.
Некоторое время я лежал не шевелясь. Потом попробовал пошевелить ногами. Ноги слушались. Я попробовал повернуться и заорал.
Бока и спины не было. Отдышавшись и действуя очень осторожно, я проверил правую руку.
И снова заорал.
– Вы напрасно так шумите, – сказал кто-то.
Я осторожно повернул голову. В полутора метрах от меня сидела собака, но не та, которая сбросила меня из окна. Эта была другой породы, что-то вроде бульдога, но много крупнее и в то же время изящней. Я, неудобно задрав голову, осмотрел комнату. Никого, кроме этой собаки, рядом не было. В ванной кто-то принимал душ.
– С-сука, – сказал я.
– Кобель, – холодно заметила собака.
– Белочка, – сказал я. – Пришла всё-таки, родная.
– Сами вы белочка, – печально ответила собака-кобель. – Я боксёр. Согласен, дурацкое название для породы. Хотя… – он встал на задние лапы, а правой передней сделал несколько выпадов, имитируя при этом уходы; затем снова сел по-собачьи. Ааааааааааа, подумал я. В голове вертелось "…не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены". Все-таки я много читал в детстве.
– Вы везучий, – сказал боксер. Был он степенный, обстоятельный, внушающий доверие. Похож на моего психоаналитика. Когда у меня был психоаналитик. Был. Ключевое слово – был. Хотя всё равно по первой специальности он был травматолог; может, поэтому ему не удалось мне помочь.
– Вы хоть поняли, что с вами произошло?
Я помотал головой, очень осторожно.
– Вы упали на дерево, – объяснил боксер, – дерево не сломалось, а согнулось, потом разогнулось и швырнуло вас сюда на манер катапульты. Это третий этаж, соседний подъезд. Вы очень везучий.
– Но мертвый, – я вспомнил про свой труп в моей квартире. И про запах тоже вспомнил.
– Нет, вы живы, – снисходительно сказал боксер, – то был обычный бред, во время делирия и не такое привидится.
– Это точно, – поддержал я. – Говорящие собаки, к примеру.
Боксер повернул голову в сторону двери и гавкнул. Как будто кого-то позвал, но никто не появился.
– Ватсон, – позвал боксер по-русски.
Ватсон.
Раздался шум, как будто что-то тащили по полу. Затем в комнату вошли. Я сначала не понял, что это вообще такое появилось – без головы, с пятью ногами, влажное и в тряпках. Потом это фыркнуло, чихнуло, и картинка сложилась.
Это была давешняя собака Баскервилей. Ватсон. Он был раза в два крупнее боксера, с короткой белой в черных пятнах шерстью. Теперь он головой упирался в банное полотенце, лежавшее на полу, и толкал его перед собой, при этом он вертел мордой, избавляясь от воды и остатков фосфора.
– Ватсон, дьябл, – сказал боксер, – у нас гости. Ведите себя прилично.
Ватсон поднял голову. Полотенце повисло у него на морде, придав ему весьма глупое выражение.
– Ватсон, – повторил боксер досадливо.
Ватсон коротко махнул головой – полотенце перелетело в кресло. Затем он посмотрел на боксера.
– Ватсон, дьябл, –