что до стоянки еле доползают, и заключённые, и конвоиры. Алексей, умудрявшийся ладить даже с Деревягиным, сумел убедить бдительного стража, что убежать отсюда невозможно, следовательно, и сторожить их нет необходимости, лучше охранять провиант, снаряжение и образцы. «Ну, провиант и лодки я понимаю, а твои камушки кому нужны? Ты Тюре безграмотному, яйца-то про образцы морочь, не мне. Вот когда золотишко найдём… тогда конечно. Я бы тебя, Строитель, за милую душу расконвоировал, ты-то наш, из большевиков… Ну, проштрафившийся, но я тебе верю… А остальные? Да энтот Коншин, гнида не додавленная, контра мировая!… Смотри мне, убегут, тебя первого к стенке… Найду, не лыбся, всем стенку найдём, и в тайге, и в тундре… Ладно, снимаю конвой».
Жить стало лучше, жить стало веселее.
Бледное, немощное солнце, коснувшись горизонта, призадумалось и, набирая жар, опять ползло в небо. Полярный день медленно и упрямо овладевал пространством. Река, втянувшись в привычные берега, украсила их нежной зеленью травы и бархатной патиной кустарника, очистив мутные воды, разыгралась хищными всплесками щук, хариуса, сёмги. Обезумевшие куропатки, меняя белые одежды на пёстрые, запели брачные песни. Перелётные птицы, готовые к кладке яиц, обустраивали летние гнездовья. На бескрайние просторы, невесть откуда, хлынули мириады комаров, отвратительно жужжа, застилали взор, норовя ужалить любой мало-мальски открытый участок кожи.
Геологи втянулись в работу. Обследуя обнажённые пласты, уходили от стоянки на десятки километров и, не имея сил, к великому неудовольствию Деревягина, ночевали там же, под открытым небом. Постепенно сложилась профессиональная ориентация членов экспедиции. Главным, в кавычках конечно, был Фёдор Деревягин. Своё кредо Федька, а лучше Фёдор Григорьевич, определил как постоянное ворчание, угрозы и препирательство со Строителевым. Алексей, здравым умом понимая, что геология не его конёк, не страдал жаждой признания себя как научного руководителя. Он знал, Коншин сделает всё как нельзя лучше, если ему не мешать, не указывать и оградить от Деревягина. По сему просто ловил рыбу, отстреливал из винчестера дичь, собирал корешки, готовил пищу и убеждал бдительного начальника в необходимости исследования участков, лежащих далеко за линией горизонта, иначе не найдут они золотые россыпи. Чекист упрямо сопротивлялся, однако под натиском Лёшкиной революционной демагогии сдавал позиции, но с условием: «Пусчай идут… в сопровождении Тюрина». В этом была определённая хитрость Алексея и его группы. Стрелок Тюрин, неотступно шагая подле Коншина, вскоре позабыл о своих прямых обязанностях и пристрастился к поиску минералов. В неграмотном деревенском парне пробуждалась жажда познания, формировался талант землепроходца. Отколов кусок интересующего материала, привычно слизывал скол языком, определяя наличие вкраплений тех или иных минералов. Если возникали вопросы, без всякого стеснения бежал к Коншину. Николай терпеливо объяснял… Иногда, бросив свой участок, переходил