А Белка, как всегда, молчала.
Дни проходили. Лида вышла из лазарета. Гулять стало веселее, выпал снежок. Братья-разбойники опять носились вместе и придумывали все новые шалости. Кому-то пришло в голову, что разбойники должны выглядеть по-мальчишески и кос не носить. Короткие волосы были у Высоцкой, Кичеевой и у меня. Сейдлер не задумываясь решила отрезать свои толстенные косы. Вера Куртенэр тоже, а Белка и подавно – косичка у нее была тоненькая. Решили в этот же день удрать с прогулки и в коридорчике между классом и маленькой комнаткой проделать эту операцию. Причем нужно еще было покороче постричь волосы у меня и Высоцкой, у Кички стрижка была короткая. Так как дел предстояло много, решили удрать с самого начала. Ирине Высоцкой примкнуть к нам не удалось, она была дежурной по классу, а одной из скучнейших обязанностей дежурных была ходить на прогулки с классухой. Вот мы уже в коридорчике, Кичка, как парикмахер, щелкает ножницами, а Сейдлер распускает свои косы.
– Эх, жаль, ножницы одни, – говорит Фуф, – а то я бы пока подстригла Белку.
Несколько минут, и чудные каштановые волосы лежат на полу. Сейдлер лихо встряхнула стриженой головой. Потом поглядела на волосы, видно, ей стало жалко их, и она собрала их в бумагу: «Это для мамы, может, она захочет сохранить на память».
– Ты отдохни, Кичка, а я постригу Белку, а потом ты меня, – сказала Фуф.
Белкину косичку остричь недолго. Фуф еще стоит наклонившись, а Белка решила, что все уже кончено, и как тряхнет головой – и прямо затылком угодила в рот Куртенэр. Звякнули упавшие ножницы, плачут обе: у Веры весь рот в крови, у Белки кровь на затылке. Что делать? Кичка и я ведем обеих в лазарет. Белке выстригают затылок, там оказывается ранка, ей сделали перевязку, а у Веры разбита губа и искривлен передний зуб.
Евгения Петровна идет с пострадавшими и с нами к Алисе. Картину мы застаем такую. Сейдлер стоит посреди класса, гордо подняв стриженую голову, а Алиса наступает на нее, размахивая руками. Когда открылась дверь и в класс вошла процессия с ранеными и с Евгенией Петровной в белом халате, Алиса вообще потеряла дар речи. Потом собралась с силами, вздохнула и сказала:
– Я должна все это доложить Ольге Анатольевне.
И вот началась расплата сразу за все прегрешения. Ольга Анатольевна пришла к нам в класс. Больше всего ее возмутило само название «братья-разбойники».
– И это в стенах института! – говорила она, высоко поднимая палец. Потом, крепко сжимая сложенные руки и слегка потрясая ими, добавила: – Всех вас исключу немедленно.
Стало очень жутко. В дальнейшем мне приходилось не раз слышать эту фразу, и, конечно, такого впечатления, как в первый раз, она на меня уже не производила.
Кончилось тем, что все пять человек, участвовавшие в стрижке, были на Рождество оставлены без каникул.
Высоцкая сама созналась, что она тоже принадлежала к братьям-разбойникам, но Алиса сразу вступилась за нее и сказала, что она всю прогулку проходила с ней и в стрижке не участвовала. Гжа ограничилась по отношению к Высоцкой строгим внушением и снижением