в теле напряглись от страха. Она вытащила что-то из небольшой сумки, и резкий химический запах заполнил карету.
Я дернулась при промывке раны и впилась пальцами в колени. Когда женщина закончила, я почувствовала теплое покалывание между плечами и сильно прикусила губу: желание почесать спину было почти невыносимым. Наконец целительница остановилась и натянула рубашку на место. Я осторожно подвигала плечами. Боль исчезла.
– Теперь руку, – сказала она.
Я почти забыла о порезе от ножа Дарклинга, но мое запястье и рука были липкими от крови. Целительница промыла порез, а затем подняла мою руку к свету.
– Постарайся не шевелиться, – сказала она, – или останется шрам.
Я пыталась изо всех сил, но качка кареты мешала. Женщина медленно провела рукой по ране. Я почувствовала, как моя кожа пульсирует от тепла. Рука дико зачесалась, пока я пораженно наблюдала, как две части пореза с мерцанием соединяются и заживают.
Зуд прекратился, и целительница отодвинулась. Я коснулась руки – на месте пореза остался небольшой шрам, но и только.
– Спасибо, – восхищенно вымолвила я.
Целительница кивнула.
– Дай ей свой кафтан, – сказал ей Иван.
Женщина нахмурилась, но колебалась лишь мгновение, прежде чем снять свой красный кафтан и передать его мне.
– Зачем? – спросила я.
– Просто возьми, – прорычал Иван.
Я повиновалась. Лицо целительницы ничего не выражало, но я видела, что ей больно расставаться с мантией. Прежде чем я смогла решить, предлагать ли ей свое заляпанное кровью пальто, Иван постучал по потолку кареты и экипаж начал замедляться.
Целительница даже не подождала, пока тот остановится, открыла дверь и выпрыгнула наружу. Иван закрыл дверцу обратно. Опричники вновь сели по бокам от меня, и мы снова двинулись в путь.
– Куда она ушла? – спросила я.
– Обратно в Крибирск, – ответил Иван. – Мы будем ехать быстрее без лишней тяжести.
– Ты выглядишь тяжелее нее, – пробурчала я.
– Надень кафтан.
– Зачем?
– Он сделан из ткани субстанциалов и может выдержать удар пули.
Я уставилась на него. Это вообще возможно? Были сказки о том, как гриши выдерживали прямые выстрелы и выживали, хотя раны должны были быть фатальными. Я никогда не воспринимала это всерьез, но, возможно, работа фабрикаторов была правдой, скрытой за крестьянскими рассказами.
– Вы все их носите? – спросила я, надевая кафтан.
– Когда находимся на поле битвы, – ответил опричник. Я чуть не подпрыгнула. Стражи впервые заговорили.
– Просто не заработай себе пулю в голову, – добавил Иван со снисходительной усмешкой. Я проигнорировала его реплику. Кафтан был слишком большой. Он казался мягким и непривычным, меховая оторочка льнула к коже. Я закусила губу. Несправедливо, что опричники и гриши носили одежду из пуленепробиваемой ткани, пока обычные солдаты должны были обходиться без нее. Неужели наши офицеры тоже ее носили?
Экипаж набрал скорость. За то время, пока