peg"/>
ВСТУПЛЕНИЕ
А было это в те стародавние времена, когда викинги, совершавшие свои набеги на русские земли, рассказывали русичам о прекрасной небесной стране, куда отправляются с поля сражения их убитые воины, выхваченные валькириями – прекрасными и воинственными девами, и обреченные на вечную жизнь на небесах. Жизнь та заполнена пирами и схватками боевыми, она так прекрасна, что только хлюпик и трус может от нее отказаться.
И так полюбилась русичам эта сага иноземная, а картины, нарисованные их сказителями так прекрасных казались, что решили они своих отважных богатырей – защитников отправить в такие же великолепные места в награду за все ими совершенное. Для этого славянские жрецы отвели в Сварге особенное место, где и должны были они обитать, после того, как развеется дым от поминальных костров.
Там и получат они сполна все награды за ратные подвиги, лишения, или в жизни испытанные, и останутся они в мире этом то ли богами, то ли героями, о которых помнить будут вечно. И Вольга уже туда в помыслах их отправлен был. А чародей Волхв только со своего острова Буяна смотрел иногда на места эти заповедные.
Управлял этими землями невиданными Бог-герой Световид. Он оставался главным среди славных воинов земли русской.
Так, для героев, еще не родившихся, уже существовало особое место на небесах, где они и должны были оставаться в своем кругу – равные вреди равных.
Первым поднялся туда Илья – русский Геракл, тот самый, о котором потом самые проникновенные былины русские Баяны пели.
Бес ждал того часа, когда кончится срок пребывания на земле Добрыни и Алеши Поповича, чтобы и на небесах они вместе оказались, как с самого начала задумано было. А после них (так уж получалось) на земле больше таких богатырей не оставалось, и можно было закрыть врага Сварга для всех прочих и кое- что иное для трусов да негодяев приготовить – все должно быть по справедливости
Но с этими героями ему еще хотелось пообщаться и убедиться в том, что игра и на самом деле стоила свеч. С пристрастием взирал бес на строптивого чародея, и на любимца женщин Дуная внимательно смотрел он. Каким красивым, обаятельным, каким сильным и тут он еще оставался. Но вот и благородный, но немного странный и замкнутый княжеский отпрыск Добрыня уже предстал перед всеми храбрыми предшественниками своими. Его жизнь отличалась оттого, что потом Баяны распевать станут. И после ухода в ней много тайн и темных пятен оставалось. Но тем она и была интересна.
И самое главное – это он сохранил для русичей их веру и старых богов, и за одно это ему можно было простить многое. По такому торжественному случаю единения всех богатырей и Садко был поднят со дна морского. И русалки должны были какой-то срок без него обходиться. Должен был он услаждать слух соратников своих песнями прекрасными как первый и самый лучший из Баянов русских.
Странная и поразительная подобралась компания. Каждый из них еще при жизни столько падений и взлетов пережил, так был, любим и ненавидим многими, что это были отдельные очень яркие и часто грустные истории. Но, оказавшись, все вместе, в первый миг они немного растерялись. Хотя, шло время (хотя тут текло оно совсем иначе) и они стали приходить в себя. И каждому хотелось послушать истории других и поведать свою собственную, единственную и неповторимую былину. И говорили о самом главном из того, что с ними когда-то происходило.
Со временем костер соперничества разгорался с невероятной силой. Казалось, сколько бы времени не прошло, никогда они не примирятся друг с другом. Постепенно определились и среди равных лидеры. Их истории, приукрашенные или измененные, захватили умы и сердца остальных. И признали богатыри русские, что на фоне простых смертных они, может быть, и были героями настоящими, но здесь все совсем другими мерками мерилось. И соперники их, как оказалось, не только достойны внимания были, но во многом их самих превосходили. И хотя сознавать это было не особенно приятно. Но с этим ничего нельзя было поделать.
Как вскоре увидели они, не было на их пирах и посиделках только того, которого молва народная нарекла самым любимым. Из него в свое время даже не князя, а почти Бога сделать старались. И пока еще трудился над своей жизнью Алеша Попович – молчал Илья. Даже не появился он среди них ни разу, словно бы не было ему дела до всего происходящего.
«Что это? – спрашивал себя Мефи, – что-то наш герой угрюм и не оправдал наших чаяний. И не знал он, радоваться ли ему или огорчаться после того, что случилось.
А ведь история Ильи Муромца должна была быть самой интересной. Но он, черт бы его побрал, делал вид, что не имеет отношения ко всему происходящему. Не только земная, но и небесная жизнь к нему больше никакого отношения, судя по всему, не имели.
«Он напрасно считает, что может от меня уйти, – решил про себя бес, – хочет он того или нет, но тайное станет явным, и вся его история выплывет наружу, здесь никому и ничего не удастся скрыть. Сказано – сделано.
И теперь, с чего бы ни начиналось, не мытьем, так катаньем, все возвращалось в последние дни. Постепенно