а к ним бы тогда и отправилась, – примирительно говорила старуха, стараясь его успокоить.
– Она просила пока никому больше не говорить, о том, что будет происходить.
– И на меня сердита? – переспросила вкрадчиво старуха.
– Не думаю, ей было лестно слушать мои уговоры, но что- то важное и значительное ждет ее там, за чертой. Я не понимаю, там нет ее возлюбленного.
Там ей придется пережить новые испытания, зачем? Она станет другой, от судьбы Рогнеды не останется больше и следа. Но все может быть не так, как ей того хочется, – горестно твердил он. Но было понятно, что беспокоится он не о Рогнеде прежде всего. А новая девица будет лучше прежней, она не станет повторять ее ошибок, и промахов таких допускать не будет. Они так привыкли к тому, что их судьбы связанны с судьбой Рогнеды, что никак от нее отделиться не могли.
№№№№№№
Святослав сдержал свое слово, да и не могло быть иначе. Никто не узнал до срока о том, что их единственная радость и забава собирается покинуть их навсегда. И только когда быстротечное время отмерило последние дни, и все на земле заговорили о том, что у княгини должен родиться ребенок, она, наконец, перевела дух и решила сообщить им и попрощаться.
– Это прощальный пир, – говорила Рогнеда, – я отправляюсь в мир, и будет совсем другая жизнь.
На лицах собравшихся появилось недоумение. Но они понимали, что Рогнеда не шутит.
– Я возвращаюсь в Киев, там пройдет еще одна моя жизнь, я стану дочерью Ярослава и постараюсь быть любимой и счастливой. И стану настоящей королевой. Ею надо быть с самого рождения, – торопливо, словно оправдываясь перед ними, прибавила она.
А потом взглянула на собравшихся. И Перун взирал то на одного из князей, то на другого. Но молчали все, и только для Святослава это не было никакой новостью
Но на него в тот миг никто не обратил внимания.
– Мне жаль расставаться с вами, – снова услышали они голос Рогнеды, – неизвестно, вернется ли сюда моя новая душа. Но я должна была так поступить. Перун разрешил мне сделать это. Я благодарна вам всем за любовь и заботу, – она ласково смотрела на Святослава, на отца своего, – но я выбрала свой путь и не сверну с него.
Она понимала, как много ее связывало со всеми.
Рюрик не скрывал раздражения, Олег казался молчаливым и спокойным, он улыбался едва заметно, словно видел и знал то, что неведомо было остальным, но ни о чем говорить им не собирался.
_-Отправляйся, – хмуро произнес Рюрик, – ему всегда не нравился Киев, и он ревновал сей град к своему Новгороду, и сердился на то, что Олег туда перебрался и сделал его столицей земель русских. Но он почти не знал Рогнеду, и ту, которая после придет, будет знать так же мало, потому ему легко было говорить. Ему было немного жаль Рогволода, тот так радовался, когда она вернулась назад. И вот он снова, в третий раз, навсегда должен был прощаться с ней. Она уходила добровольно и не оставляла отцу надежды на новую встречу.