смотрю, в руках остался, один козырек. Веришь ли, Федорович, как ножницами… пулями прострочило. На мне ни одной царапины, а Дуська… – Карданов пересиливал в груди удушье. – Я хотел ей показать кепку, да вижу Сталина с Веркой в плаче заходятся. Не пойму с паники, что происходит. А когда дошло, чуть не обомлел: по всей Дуськиной спине кровавые пузыри вздулись. Наповал… Борька едва ее кровью не захлебнулся…
Дед беспомощно оглянулся по сторонам и, отвлекающе кашлянув, крикнул в сторону ельника:
– Гриха, смотри в оба за Ромкой… Где этот огарыш бегает? – Александр Федорович, не глядя на Карданова, взвалил на спину мешок и размашисто зашагал по тропе…
…Ромка гонялся за бабочкой. Навстречу попадались огромные, высотой с него, цветы с розовыми чашками.
Он не заметил, как отдалился от тропинки, выскочил на ослепительно-яркую на солнце поляну, парящую запахами цветов, земляники и незнакомых ему растений.
Вдруг он застыл на месте и в глазах засветился страх: от ноги, извиваясь, уходила узорчатая змейка. Ступни заныли от холода, как будто он стоял не на теплой земле – на льдине. Змейка ползла по сухой порыжевшей хвое, между кустиков земляники, и в ее маленьких глазах-бусинках тоже поблескивал ужас и неразделенное желание побыстрее убраться в валежник.
Ромка заплакал и, чтобы сузить свое пребывание на страшной земле, остался стоять на одной ноге, вторую же, словно утенок, поджал под себя.
Поблизости послышались голоса: Вадим с Грихой бежали в его сторону, однако по мере их приближения страх из Ромки не уходил, а еще туже перетягивал живот.
Гришка сразу разобрался в причине страхов своего племянника и, ведомый его взглядом, направился к куче валежника. Тыркнул в него палкой, ворохнул и увидел замершую в испуге змейку. Придавил ее палкой к земле.
– По копылу ее, по копылу! – азартно подбадривал его Вадим.
Ромка, затаив дыхание, наблюдал за расправой над змейкой и незаметно для себя опустил вторую ногу. Но ему все равно казалось, что змеи притаились и наблюдают за ним из-за каждой травинки, из-за каждого кустика.
Его бесцеремонно стронули с места: это Вадим отвесил ему шлепок.
– Вперед, Волчонок! – крикнул беженец и устремился к тропинке. За ним, размахивая пустым рукавом, побежал Гриха.
Внимательно следя, куда ступают ноги мальчишек, тем же путем сиганул за ними Ромка.
На место пришли за полдень. Высокие ели да сосны зашторили небо, кругом стоял теплый ароматный сумрак с редкими прострелами голубого света. Неподалеку, облизывая хвойные бережки, корневища деревьев, белые песчаные проплешины, тек ручей. Он брал свое начало у Андреевских ключей, серебристо бежал километра полтора на север, чтобы окольцевать Лисьи ямы.
Карданов, сбросив со спины мешок, осмотрелся. Его поразила обособленность, какая-то первобытная заброшенность места.
– Во, гляди! – воскликнул Вадим, указывая рукой куда-то вверх.
На самой макушке старой ели, между двух расходящихся ветвей,