возразил я. – Ты знаешь, еще совсем недавно нас, дизайнеров по рекламе, в Киеве было всего человек пятьдесят, не больше. Хватало и работы, и денег. А сейчас… Куда ни плюнешь, одни дизайнеры, и все – приезжие. Окончат месячные курсы, на которых их учит непонятно кто, и получают отпечатанный на принтере диплом, что он дизайнер. При этом делать ничего не умеют, а гонору и наглости выше крыши. И к тому же у них преимущество – они не платят налогов, заказов у них завались, потому что свою бездарную мазню делают за копейки, и у каждого за спиной домик в деревне, где свой огород и хрюкающая живность. А посмотри на торгашей! Это же обыкновенные спекулянты! Там купил – здесь продал! Бизнесмены долбанные! И это, в основном, все приезжие!
– Артур, относись к этому спокойнее, ты все равно ничего не изменишь!
– Спокойнее? Чтобы относиться спокойнее, надо иметь нервы как у бегемота! И посмотри, во что они превратили Киев! Тут же какой-то круговорот! Приезжие работают для приезжих. Во власти киевлян можно пересчитать по пальцам, в крупном бизнесе – тоже. А эти киоски на каждом шагу… Разве они нужны киевлянам?… А как они себя ведут!
– Ну, поколения через два научатся. – Виталик закончил рисовать. – Пожалуй, все. – Он встал и обратился к парню: – Иди смотри!
Портрет понравился. Парень поблагодарил Виталика и рассчитался. Уходя, он бросил злобный взгляд в мою сторону, но я мысленно послал его туда же, куда и голубятников.
Виталик, достав из кармана деньги, стал их пересчитывать.
– Так ты что, Артур, против приезжих? – не отрываясь от подсчета, спросил он меня.
– Да я не против, пусть приезжают, но пусть и ведут себя как люди!
– Ну не все же ведут себя как…
– Извините, а сколько стоит нарисовать вот такой портрет? – внезапно прервал наш разговор женский голос.
Я обернулся и замер: передо мной стояла молодая женщина, настолько очаровательная, что трудно было отвести взгляд.
Виталик уже открыл рот в готовности ответить, но я опередил его.
– Какой, вот этот?
Проследив за взглядом незнакомки, я показал на один из рекламных портретов, который рисовал Сергей.
– Да, этот.
– Гривен семьдесят, – вспомнив расценки, ответил я. – Вас устроит?
– Вполне! Садиться на этот стульчик?
– Да, присаживайтесь. Располагайтесь удобнее, придется потерпеть минут сорок. – И, воспользовавшись инструментом временно отсутствующего Сергея, начал набрасывать портрет.
– Артур, что это?… – в недоумении произнес возвратившийся Сергей.
Я быстро перебил его.
– А, помощник, где ты ходишь? – и, обращаясь к женщине, небрежно добавил: – Мой помощник, затачивает мне карандаши.
От такой наглости Серега потерял дар речи, но, посмотрев на натуру, все понял и, усмехнувшись, пошел к Виталику.
Я внимательно всматривался в лицо девушки, изучая его черты, и переносил их на бумагу. Постепенно на листе, штрих за штрихом, стали вырисовываться мягко очерченные губы,