слыхал, – кивнул он и погладил усы. – Составите мне компанию, мистер Кин?
– Разумеется, – ответил я.
Тем вечером мы славно усидели бутылочку виски… и еще одну… или две? Потом капитанские запасы кончились, и я вынул фляжку (не в бутылке же было везти мое зелье!). После пары глотков глаза капитана сошлись на переносице, а я пощелкал пальцами. Вдруг моя догадка верна?
– Сэр, у меня к вам личная просьба, – произнес я, отчасти вернув его к реальности.
– Да-да? – протянул он, а я, пока капитан не отключился снова, вкратце изложил нижайшую просьбу своего слуги (то есть Хоггарта).
– Н-никаких проблем, – выговорил он, попытался встать, но не смог. – Кин, дружище… судовой журнал в сейфе… И зовите сюда ваших влюбленных чаек, ха-ха!
Чайки явились мгновенно. Судя по тому, что взгляд капитана сфокусировался, он их действительно видел.
– А что они какие-то… зыбкие? – спросил он, поводив пальцами перед лицом.
– Мы немного перебрали, – честно ответил я, стараясь выбрать из двух стульев настоящий. – Третья бутылка явно была лишней.
– А! Настоящему морскому волку это что… – Капитан перелистал журнал, нацелился пером на страницу и тут же поставил кляксу. – Кин, напишите вы, что ли… А то что-то пальцы сводит, старость не радость…
Я старательно вывел под его невнятную диктовку запись о том, что такого-то числа такого-то года на борту парохода «Океаник» в брак вступили Джек Хоггарт и Элизабет Грейвс, заверено капитаном Баренсом (подпись он кое-как поставить сумел). Лиззи, посерев от усилия, сумела удержать перо и нарисовать непонятную закорючку на месте подписи. Хоггарт набычился и тяжело вздохнул. Я понял эту пантомиму так, что он способен накарябать только крестик, и расписался за него сам. В смысле, тоже нарисовал закорючку.
– П-па-аздравляю, – сказал капитан. – Живите счастливо! Надо отметить…
Я замахал руками, прогоняя счастливых призраков, заботливо налил капитану еще, убрал журнал в сейф, а ключ на место и потихоньку ушел в свою каюту. Надеюсь, наутро Баренс ничего не вспомнит. А если и вспомнит… пустые бутылки наведут его на раздумья. Ну а журнал… тут я ухмыльнулся и сунул свое вечное перо в карман: невидимыми чернилами я развлекался еще в детстве.
2
Тепло распрощавшись с капитаном, я отправился в гостиницу, поминутно утирая пот со лба. Надо же, совершенно отвык от этого климата! Не такое уж пекло, но рубашку, кажется, уже можно выжимать, а вон тем местным – хоть бы что. Старею, не иначе…
Тут я вспомнил, что на мне нательная рубашка, сорочка, жилет и пиджак, не считая кальсон под брюками – то, что в Британии именуется легким летним костюмом, – раньше-то я гулял тут, как и местные, в одной рубахе на голое тело! Честно слово, я позавидовал себе прежнему.
По счастью, тут всё располагалось поблизости, и в консульство я прибыл, еще не окончательно расплавившись.
– Мистер Кин? – поклонился слуга, услышав мое имя. – Простите, сэр,