он перегнулся через стойку и громко зашептал: – Ходят слухи, что возле перевала орудует сам Стрелок!
– Это еще кто?
– О, сеньор, так его прозвали за то, что он очень метко стреляет, может сбить муху с кончика моего уса, – тут он подкрутил напомаженные усы, – но еще никого не убил, только ранил случайно – лошадь встала на дыбы… Так вот, сеньор, еще он оставляет там, где что-то натворил, свой знак – стрелу!
– Он из лука стреляет, что ли? – не понял я.
– Да нет же, сеньор! Я имею в виду рисунок, стрелочка такая… У меня зять из Кампочиты, он говорит, стрела эта повсюду, ее и ребятишки на земле рисуют, на заборах…
– Погодите, – мне стало любопытно, – а что примечательного успел натворить этот Стрелок? И, главное, зачем? Ведь зачем-то он оставляет эти стрелочки, не в качестве же дорожных указателей!
– Ну что вы, сеньор! – портье поудобнее облокотился на стойку, явно настраиваясь на пространный разговор. – Вы, быть может, слыхали, что недавно приключились волнения среди пеонов?
– Видел заметку в газете, но в подробности не вдавался, – ответил я, припомнив многозначительные намеки консула.
– Это всё потому, что проклятые гринго… я не имел в виду вас, сеньор! Пусть вы тоже белый, но не американец, это сразу видно, – поправился он. – Так вот, проклятые гринго заставили правительство принять закон, по которому всё, что на земле или под землей у иностранного владельца – его собственность!
Так-так… Жених Хуаниты – иностранец, он прикарманивал драгоценные камни и баловался контрабандой… На земле и под землей, надо же!
– Так вот, – воодушевленно продолжал словоохотливый портье, наваливаясь на стойку так, что она затрещала под его внушительным весом. – Гринго живо выкупили землю, а куда деваться пеонам? Кому повезло, у того еще есть где вырастить немного маиса, а прочим? Вот и пришлось идти работать в рудники, чтобы не умереть с голоду, а это хуже каторги, сеньор! Троюродный внук подруги моей второй тети Марии нанялся туда подзаработать и едва унес ноги!
– То есть работники возмутились? – попытался я прервать поток красноречия.
– Да, сеньор, кажется, даже убили кого-то, охранника или управляющего… Были волнения, их усмирили, но в рудниках лучше не стало… Бежать оттуда нет смысла, там хоть кормят, пусть и скудно, а иначе не проживешь. Работы мало, – вздохнул он и бдительно осмотрелся. В холле больше никого не было, и портье прошипел: – Это все правительство виновато! И гринго! Не пускали бы их, мы бы жили спокойно…
– Хорошо, но причем тут Стрелок? – снова вклинился я в его горячий монолог. – Ему-то что нужно?
– Прогнать гринго и вернуть людям землю, – уверенно сказал портье и снова зашептал: – Говорят, кто-то из его родных погиб в шахте. Еще говорят, что гринго обидели его возлюбленную, и теперь он мстит!
– И как мстит? – полюбопытствовал я.
– Он грабит владельцев рудников и их прислугу, – последовал ожидаемый ответ. – Как-то он разорил обоз, который вез провиант на шахты подле Кампочиты, сжег повозки, а провиант раздал бедным…
– Погодите, но этак