что Михаил затаился, тихо правит своими землями. Не к добру эта тишина. Мишка, как и Ярослав, не мирный человек. Мечтает быть князем всей Южной Руси. Ну, ну. Руки коротки. Не быть Руси единой – никогда. Вот такие объединители и рождают усобицы. Каждый не смотрел бы алчно на земли соседей, было бы куда лучше. Шаткое равновесие, за которое ратовал Юрий, единственное благо для всех. Давно большой войны не было между русскими князьями – это хорошо. Но Юрия беспокоили половцы – рубятся где-то у Волги с неведомыми татарами, и эта бойня не прекращается много лет. Особенно недавнее нашествие половцев на мордву показало слабость восточной границы его земель. А если половцев разобьют татары, и они вновь придут в мордовские леса? Тогда стычек, и даже войны, не избежать. Готово к этому Владимирское княжество? Надо укреплять Муромскую землю.
Пётр Ослядюкович ехал на свадьбу дочери – нашёл ведь Наташке воеводского сынка в Рязани. Хвастал перед Юрием, что приготовил молодым усадьбу во Владимире, а усадьба-то Спиридона, отца «сбежавшего» Сёмки, посольского воеводы… Долго томился старик в подвалах. Тогда-то и велел Юрий выпустить Спиридона.
Уже давно до ушей князя доходили слухи, что Пётр Ослядюкович подстроил «измену» Семёна. Но дело было сделано, да и не хотелось ссориться с преданным первым воеводой из-за сопляка Сёмки. Теперь Спиридон сидит посадником в Нижнем Новгороде. Болеет. Что ж, хоть умрёт не как собака. А это много значит! Да, надо и Нижний укрепить, ведь, как поставили городок, с той поры ничего не делалось для усиления границы с булгарами. Им, конечно, не до распрей с Суздалью – тоже страдают от татар! Опять татары!
Юрий, выпустив Спиридона, смотрел тогда смущённо на слёзы валявшегося в ногах старика, просившего простить сыновей Сёмку и Мишку, и было совестно. А ещё более совестно, что всё это происходило на подворье злополучной Спиридоновой усадьбы. Пётр Ослядюкович хвастал – вот, мол, какой подарок молодым! Тут и велел Юрий привести Спиридона из подвала, а, как объявил ему о прощении и высылке посадником в Нижний, Спиридон, поедая Пётра Ослядюковича пустыми глазами, попросил дозволения забрать с собой своё добро – горшки с деньгами.
–Где же они у тебя? – улыбнулся Юрий, зная про зарытые клады, и про земляные работы Петра Ослядюковича в Спиридоновой усадьбе по их поиску.
–Дозволь? – просил Спиридон.
–Твоё. Забирай. Никто не отнимет.
Спиридон упал на колени перед резным крыльцом, подкопал, просунул руку. Пётр Ослядюкович позеленел. Юрий откровенно рассмеялся его алчности и неудаче!
Спиридон отрыл два горшка. Поддерживаемый дружинниками, он пошёл из города на пристань – плыть в Нижний. Юрий велел снабдить Спиридона грамотой о назначении нижегородским посадником. Но, хоть явил он милость, досада в душе осталась.
Пётр Ослядюкович остаток дня ходил подавленным, про свадьбу уже не хвастал.
Да, тогда Юрий поступил справедливо. Это очистило душу, но спокойствие, прущее отовсюду, из любого угла его владений, всё больше настораживало. Потому, Петра Ослядюковича, ехавшего на свадьбу дочери в Рязань (свадьбу будут гулять дважды: в Рязани и Владимире)