умер от лейкемии. Я уже рассказывала. Надо же было такому случиться. И я подумала, что нужно выйти хотя бы за Гордона. Надеялась его перевоспитать. Однако, если ты мог заметить, такое попросту невозможно.
– Но ведь…
– Согласись: мы – отработанное поколение. Лучшие ушли. Остались людишки мелкого пошиба. В этом суть любой войны. Поэтому теперь одна надежда – на твое поколение.
Я не ощущаю своей принадлежности к какому-либо поколению и ни под каким видом – хоть и поражен ее рассказом, ее историей и предысторией – не хочу идти в политику.
Однажды мы, собравшись куда-то прокатиться, сели в мою машину – защитного цвета «морис-майнор» с откидным верхом. Сьюзен сказала, что он напоминает штабной немецкий автомобиль для низшего состава. Пустая дорога шла в гору. Я никогда не лихачил, но тут втопил педаль, чтобы эффектно преодолеть длинный подъем. И метров через пятьдесят почувствовал: что-то не так. Притом что я убрал ногу с педали газа, машина разгонялась как бешеная. Я инстинктивно ударил по тормозам. Это не помогло. Во мне одновременно проснулись паника и ясность мысли. Не верьте, если вам скажут, будто эти состояния несовместимы. Двигатель ревел, визжали тормоза, машину бросало из стороны в сторону, скорость держалась на уровне сорока-пятидесяти миль в час. У меня даже в мыслях не было спросить совета у Сьюзен. Я считал, что это моя проблема – мне ее и решать. И тут меня как ударило: выжми сцепление. Так я и сделал. Автомобильная истерия прекратилась, и мы замерли у обочины.
– Молодчина, Кейси-Пол, – говорит Сьюзен. В ее устах это двойное имя обычно служит признаком одобрения.
– Как же я сразу не сообразил? В самом деле, достаточно было выключить зажигание. И дело с концом. Но мне такое даже в голову не пришло.
– По-моему, на спуске будет автосервис. – Сьюзен как ни в чем не бывало выходит из машины.
– Ты испугалась?
– Нет. Я знала, что ты найдешь выход из любого положения. Мне с тобой всегда спокойно.
Хорошо помню, как она это сказала и как я раздулся от гордости. Но столь же отчетливо запомнились и те ощущения, которые охватили меня в неуправляемом автомобиле, который не слушался тормозов и зигзагом летел по шоссе.
Должен рассказать вам, какие у нее были зубы. Ну хотя бы передние. Верхние резцы. Она сама говорила о них «кроличьи зубы», потому что их длина где-то на миллиметр превышала строгий национальный стандарт; но мне виделась в этом особая изюминка. Бывало, я легко постукивал по ним средним пальцем, проверяя, оба ли на месте и надежны ли, как она сама. Это превратилось в регулярное действо, чем-то похожее на инвентаризацию.
У нас в Деревне все взрослое население – точнее, все население средних лет – увлекалось кроссвордами: мои родители, их знакомые, Джоан, Гордон Маклауд. Единственное исключение составляла Сьюзен. Особенно ценились головоломные кроссворды из «Таймс» и «Телеграф», а Джоан вдобавок покупала сборники, чтобы не дожидаться