мир.
– У вас нездоровый вид, – заметила она. – Пожалуйста, присядьте.
Маргарет озабоченно посмотрела на меня. Я сумел выдавить:
– Спасибо. Я не привык к жаре. В Англии… – Но больше ничего в тот момент я не мог сказать. Сел на стул против нее через столик, уставился на стоящие на знакомых черных и белых квадратиках фигуры из слоновой кости.
– Вы играете в шахматы? – поинтересовалась Маргарет. Она старательно разглядывала белую пешку. – Это партия из книги, которую Фрэнсис дал мне много лет назад. Брат прежде хорошо играл в шахматы, но теперь бросил – слишком занят зарабатыванием денег, поэтому я играю одна. Амелия говорит, что шахматы не для девушек, но я всегда считала такое представление очень глупым.
Я достаточно пришел в себя, чтобы ответить нормальным голосом:
– Как странно! Именно это утверждала и моя покойная жена.
– Ваша жена? Правда? Замечательно! А сама она играла в шахматы?
– Да. И ее тоже научил старший брат.
– Она хорошо играла?
– Иногда она позволяла мне выиграть.
Маргарет рассмеялась, и я только в этот момент вспомнил, что никогда и ни с кем не обсуждаю Элеонору.
– Хотите закончить со мной партию? – спросила она.
– Если вы не против. Да, с удовольствием. – Все воспоминания умерли, утонув в очаровательной абстракции шахмат. Я смотрел на знакомые фигуры, словно на давно потерянных друзей, и со страстью нащупывал ходы, которые когда-то отыскивались рефлекторно.
– Вы для меня слишком сильный противник! – восхищенно воскликнула Маргарет, когда был сделан последний ход.
– Напротив, это вы играете слишком хорошо, а я тугодум – давно не играл.
– А когда вы играли в последний раз?
– О, это было четырнадцать лет назад, – признался я. – В Кашельмаре.
– Ах да! В вашем ирландском имении. – Она стала заново расставлять фигуры на доске. – Четырнадцать лет – большой срок. А почему вы так точно помните, когда играли в последний раз.
Я открыл рот, чтобы дать короткий уклончивый ответ, но вдруг услышал собственный голос:
– Потому что я посетил Ирландию накануне голода. Моя жена тяжело восстанавливалась после рождения последнего ребенка, и поездка в Ирландию была первой, которую она смогла осилить по прошествии нескольких месяцев. Мы тогда привезли нашего сына Луиса в Ирландию, невзирая на то что ранее, опасаясь болезней, никогда не вывозили детей из Англии. День спустя после прибытия мы с Элеонорой в последний раз играли в шахматы, а потом Луис заболел тифом и через неделю умер.
Она смотрела на меня. Я обратил внимание на веснушки на ее переносице.
– Ему было одиннадцать лет, – добавил я.
– И ваша жена умерла вскоре после этого?
Ее вопрос поразил меня. Я ждал от нее какой-нибудь бессмысленной банальности, выражения сочувствия.
– Нет, – произнес я, помолчав. – Она прожила еще шесть лет.
– И вы больше ни разу не играли в шахматы. Почему? Она