чувствует одиночества, с которым сжился, как рыба с водой, и теперь готов к новому дню своей жизни, сделавшей такой резкий поворот.
Он с аппетитом жуёт бутерброд.
А у того, кто уходит, всё только начинается. Свежие впечатления затираются, начинается сравнение, мучает ностальгия. Всё плохое уходит, а всплывают лишь мгновенья счастья – тихий смех, нежные прикосновения, разговоры без слов, – они заливают прошлое ярким светом, не оставляя ни одного тёмного пятна. Воспоминания не дают забыться в новых объятиях, и тогда начинается ад.
Это если была любовь.
А любовь была.
И Елена С. вернулась.
Но к этому времени Дрёмышев уже сошёлся с крашеной хной секретаршей и с головой ушёл в работу. С тех пор Елена С. посвятила себя ревности. Она стала её тайной страстью, поглотившей едва ли не больше, чем любовь.
А возможно, было и не так, кто разберёт любовную историю, разве тот, кто смотрит на неё со стороны: они поссорились, как это бывает из-за какого-то пустяка, буквально из-за ничего, кто, что не так сказал, и почему другой, не промолчав, ответил, нашла коса на камень, она второпях покидала в чемодан вещи и уехала. Мужская гордость не позволила ему удерживать её, о чём на другой день, проснувшись в одинокой постели, он уже пожалел. А через неделю тоска стала непреодолимой. Он написал ей – простая вежливость, интересно, как у неё дела, – забросил удочку, соблюдая лицо, поначалу не заикнулся о произошедшем, но ближе к финалу, не выдержав, выложил всё – как ему одиноко, что сходит без неё с ума и просит её вернуться. Она тоже страдала, но, решив его помучить, как это водится у женщин, ответила не сразу, в основном на первую половину его письма, писала, что у неё всё хорошо, но, принимая в расчёт его чувства, так и написала: «принимая в расчёт его чувства», обещала подумать. Она оставила за собой право решать, а ему подарила надежду. Он ждал. Написал ещё пару писем, ответом на которые была неопределённость. Она продолжала его мариновать. Сцепив зубы, он ждал. Он не был идиотом, и она была у него не первой женщиной, ему было ясно, что его выдерживают, чтобы в дальнейшем торжествовать победу, напоминая, кто кого позвал и кто нехотя согласился. Что говорить, это был бы сильный козырь в предстоявшей им войне, в которой не могло быть победителей. Она к ней основательно готовилась, и ему делалось от этого гадко. Но он продолжал любить её. Любить до боли, до головокружения. И это заглушало остатки трезвомыслия. Таким образом, пауза затянулась. А в один прекрасный момент он задал себе вопрос – а так ли хочет её видеть? Нет, он не был идиотом и понял, что перегорел, причём слишком быстро. Да, всё дело в том, что быстро. Это о многом говорило. Если не обо всём. Через неделю его молчания она стала волноваться. Ещё через неделю поняла, что переиграла. Собрав вещи даже быстрее, чем в первый раз, когда уезжала, она вернулась. Но было поздно. Она встретила его крашеную хной секретаршу. «О-ля-ля, сногсшибательно! – окинула она её взглядом. – От такой причёски можно закачаться». Елена С. презрительно фыркнула и, развернувшись