Выйти посмотреть Ренато не успел: с ног его чуть не сшиб вошедший, вернее влетевший в палатку Мигель:
– Живой! Слава Богу! Куда ранен?! – Он едва переводил дух. Выражение крайней тревоги, страх ожидания самого худшего на его лице мгновенно сменились облегчением, даже радостью, и тут же – обычной спокойной суровостью. За полсекунды – буря чувств. И Марес снова, как всегда, строг, невозмутим, властен: – Почему не в лазарете! Полковой хирург извещён?
Не человек – скала. Но Харрада успел увидеть всё: и отчаяние, и смятение, душевную боль, и надежду, и неуверенность… А этот Марес, оказывается, совершенно не тот человек, за которого себя выдаёт. Надо же! Смешно.
– А Чинк только досюда донёс… – проблеял Ренато.
Разумеется, Харрада спросил:
– Там – всё?
– Да. И всё – и все. Я принёс Вам Вашу шпагу. Вот Ваш плащ, шляпа.
Марес велел Ренато топить печку, греть воду, зажечь все лампы, свечи, какие только найдутся. И снова возмутился, что нет лекаря.
– Постойте, – не мог понять Харрада: – и после всего того, что я Вам здесь наговорил – Вы – принесли шляпу? – он старался говорить бодро.
Гарсиа пожал плечами:
– Вы же просили сообщить. – Он ещё не совсем отдышался, но, видя, что вступившийся и получивший за него не так уж и плох, начал успокаиваться: – А Вы хорошо меня разыграли, Харрада. Я ведь чёрт знает что о Вас подумал. Такое зло взяло. Зачем Вам понадобилось наговаривать на себя? Почему не сказали мне всё как есть?
– Да так, – оправдался Михаэль: – На всякий случай. Так было лучше… Сам – цел?
– Цел. Благодаря Вам – ни царапины. – Марес уже снял и шляпу, и перчатки, плащ, камзол – и закатал рукава своей безупречно белой сорочки. – А знаете, они там действительно переполошились, когда Вас не нашли. Как крысы забегали. Вам бы понравилось. – Он пристально смотрел на Михаэля при свете единственной лампы:
– Вот чёрт! Как это можно было не увидеть, не знаю. Не понимаю, как я мог не понять.
– Понять? Ха! Увидеть. Увидеть – я не позволил. – Рыжий Чёрт был доволен, что хоть в чём-то перетянул, пусть напоследок, но хоть в чём-то он – сильнее. Повторил: – Я – не позволил!
Гарсиа промолчал. Посмотрел рану на голове: не огнестрельная…
– Ерунда, – пытался отбиться раненый: – Сам обо что-то приложился, спьяну.
– О камень, приготовленный для меня? – съязвил Мигель и не прекращал осмотра. Взял руку Рыжего Чёрта: проверить пульс, и увидел сгрызенные до крови костяшки пальцев – и изменился в лице:
– Что: такая боль?! И ты всё это время!.. Что ж ты мне голову морочишь. В живот?.. – он резко обернулся к слуге: – Где! чёртов! лекарь?! Ты сообщил ему?!!!
Харрада, никогда и ни от кого не ждавший сочувствия, и менее всего – от «небожителя», готов был сквозь землю провалиться:
– Нет, это не то… – оправдывался он, пытаясь отобрать руку, – Это… чтоб… не уснуть! Дай! Пусти!! Пусти руку!!! – Уличён! Боже, на какой постыдной слабости он попался. Он не знал, куда деваться под взглядом Гарсии. А тот, казалось, видит его насквозь. И не уйти, не спрятаться. Спрятать, скрыть хоть