Хотя Господь запретил Валааму повиноваться царю, он все же отправился к Валаку:
26, 27. Горлестонская псалтирь. Великобритания, 1310–1324 гг. London. British Library. Ms. Add. 49622. Fol. 102v, 125r
«И стал ангел Господень на дороге, чтобы воспрепятствовать ему. Он ехал на ослице своей и с ними двое слуг его, […] Ослица, увидев ангела Господня, легла под Валаамом. И воспылал гнев Валаама, и стал он бить ослицу палкою. И отверз Господь уста ослицы, и она сказала Валааму: что я тебе сделала, что ты бьешь меня…? Валаам сказал ослице: за то, что ты поругалась надо мною; если бы у меня в руке был меч, то я теперь же убил бы тебя».
После этого Валаам понял, что согрешил, и обещал повиноваться Богу. В средневековой иконографии эта история обычно сводилась к ключевой сцене, где ослица, на которой сидел Валаам, замирает как вкопанная при виде ангела (28).
Второй возможный источник пародии – это обращение апостола Павла. Как рассказывается в Деяниях апостолов (9:3–5), когда Савл, тогда еще гонитель христиан, приближался к Дамаску, с неба внезапно воссиял свет. «Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь меня? Он сказал: кто ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, которого ты гонишь». Хотя в Деяниях ни слова не сказано о том, что Савл (так его звали, пока из смирения он не сменил имя на Павел, от «paulus» – «малый») ехал в Дамаск верхом, на многочисленных средневековых изображениях его конь, ослепленный небесным светом, падает оземь (29).
28. Рудольф Эмский. Всемирная хроника. Цюрих (Швейцария), ок. 1300 г. St. Gallen. Kantonsbibliothek. Ms. VadSlg 302. Fol. 81r
29. Мартиролог Узуарда. Дуэ (Франция), ок. 1325 г. Valenciennes. Bibliothèque municipale. Ms. 838. Fol. 61v
Мастер, иллюстрировавший Горлестонскую псалтирь, видимо, пародирует один из этих сюжетов, а может, и оба сразу. В сценке, изображенной над 77-м псалмом, осла, на котором ехал диакон с мечом, сразил не грозный ангел (как в истории Валаама) и не огонь с небес (как в истории Павла), а обезьяний зад.
Центр и окраины
Листая очередной манускрипт, украшенный маргиналиями, нельзя не задаться вопросом, как этот причудливый мир связан с текстами, занимающими центр страницы. И ответ часто прост – никак. Персонажи, резвящиеся на полях, живут собственной жизнью и не обращают никакого внимания на слова (молитвы, псалмы, параграфы законов или строки поэм), которые они обступают со всех сторон. «Рама» отдельно, «картина» – отдельно. Однако это не всегда так. Во многих рукописях маргиналии, сколь бы они ни казались далеки от текста, на деле его иллюстрируют, комментируют, пародируют или как-то еще на него откликаются.
С иллюстрацией яснее всего: молитва взывает к св. Павлу – на полях возникает фигура лысоватого апостола с мечом в руке. Комментарий устроен сложнее. Например, в тексте 26-го псалма царь Давид уповает на заступничество Творца: «Когда приближались ко мне злодеи, чтобы съесть плоть мою, притеснители мои и враги мои, – они сами ослабели и пали…». Рядом с этими строками в английской