мы не знаем. Средневековых свидетельств почти нет, а те, что есть, слишком смутны. Главных гипотез три.
Первая версия – самая очевидная и, как это часто бывает, видимо, самая близкая к истине. Большинство «непристойностей» в декоре храмов – это вовсе не какая-то хвала плоти, а, наоборот, ее осуждение, дидактика на службе проповеди. Эти фигуры требовались для того, чтобы напомнить пастве об опасности распутства и прочих грехов, к которым ведет потакание телу. Если так, то английские и ирландские sheela-na-gig оказываются близкими родственниками, а то и потомками Luxuria – персонификации похоти в облике нагой простоволосой женщины, какие можно увидеть во многих романских церквях Франции и Испании (54). Трудность с этой версией в том, что, в отличие от изображений Luxuria, которую чаще всего истязают змеи, жабы и демоны, во множестве «эксбиционистских» фигур нет ничего, что бы ясно указывало на их наказание (если не считать наказанием уже то, что они зажаты в блок модильона или придавлены сверху карнизом). Если такие сцены – это контр-примеры, изображения грешных органов и недозволенных сексуальных практик, то остается вопрос, почему они были столь многочисленны и натуралистичны? Как фаллос, вырезанный на модильоне, обличал грехи плоти и страшил муками преисподней?
54. Портал церкви Сен-Пьер в аббатстве Муассак (Франция), ок. 1120 г.
Демоническая Luxuria и звероподобный демон, изрыгающий изо рта жабу.
Если какой-то средневековый образ или ритуал слишком плохо вписывается в наше представление о христианстве или вовсе кажется ему чужеродным, то сразу же возникает вопрос, не был ли он пережитком язычества. В соответствии со второй версией, sheela-na-gig, а, возможно, и какие-то из родственных им фигур с континента – это отголоски древних (римских, германских и кельтских) культов плодородия и чадородия. В Средневековье они не были полностью искоренены, сохранились в бескрайнем крестьянском мире, а кое-где даже оказались «приручены» Церковью. И действительно, многие верования и ритуалы, связанные с плодородием земли и плодородием тела, сексуальностью и деторождением, были впитаны христианством или продолжили жить бок о бок с ним. Известно, что с sheela-na-gig еще в XX в. кое-где соскабливали каменную крошку для каких-то магических целей, а в некоторых из этих фигур остались пробуренные отверстия – в них что-то клали или наливали, чтобы предмет или жидкость соприкоснулись с каменным телом статуи. Однако трудно поверить в то, что средневековая Церковь, столь озабоченная борьбой с пережитками язычества, специально устанавливала этих «идолов» на своих стенах, чтобы им воздавали культ или применяли для магического целительства. И уж тем более не похоже, чтобы прихожане могли как-то взаимодействовать с «эксгибиционистскими» фигурами, вырезанными высоко над их головами на модильонах французских или испанских церквей.
Наконец, из второй версии вытекает третья – магическая. Она гласит, что изображения фаллосов и вульв требовались для того, чтобы защищать здания от злых духов, дурного глаза и прочих опасностей. Им не воздавали культ, а видели