водки и триста грамм сыра, и Толик потащил нас в кафе «Весенняя прохлада», где у него был знакомый бармен, Серега.
Серега встретил нас приветливо, не сказать, что пришел в восторг, но вполне по свойски провел нас в служебное помещение, выкатил ящик пива, сам же вернулся за стойку, но время от времени приходил, чтобы пропустить рюмочку, как он говорил, для тонуса, если я, конечно, чего-нибудь не путаю.
Тонус наш возрастал по мере того, как пустели бутылки, стоящие на столе. Я уже в который раз за вечер заметил, что Танька очень красивая. В меру худенькая, тонкие длинные пальцы, румянец на щеках. Она вся так и искрилась юмором, правда из того, что она говорила, я не все улавливал, но громко смеялся вместе с ней. А Толик все гнал лошадей, голова у меня уже кружилась во всю, и я стал подумывать о том, не пора ли мне начать пропускать каждый второй тост, но лень было считать. Время от времени я обнаруживал, что смотрю, как вздымается танина грудь, когда она делает глубокий вдох, а декольте у нее такое глубокое, что можно ее грудь прямо поцеловать, разумеется, только верхнюю часть. Я, кажется, сказал ей об этом, а может быть, даже поцеловал. Потому что Таня потрепала меня за ухо и сказала что-то о правилах хорошего тона, впрочем, может быть, это сделала Ирка.
Девчонки стали уговаривать нас больше не пить, а то с нами становится не интересно, но Толик не унимался, пошел к Сереге за водкой, принес бутылку. И тогда девчонки заторопились домой. Мы выпили на посошок, и пошли их провожать. Толик все рвался обратно в кафе, где осталась недопитая водка, и было решено, что Андрей пойдет провожать девчонок, а я, как самый трезвый, вернусь с Толиком в кафе и буду по мере сил сдерживать его благородный порыв нажраться в стельку.
Мы с ним таки вернулись в кафе, потом пили в парадной прямо из горла, кажется, втроем, но я так и не понял, откуда взялся третий парень. Парень говорил мне, что ему кажется, будто мы раньше где-то встречались. Я все спрашивал, как его зовут, он отвечал, но я никак не мог запомнить.
Наконец, Толик дошел до кондиции. Мы повели его домой, и я сдал его с рук на руки Толиной маме. Незнакомец ждал меня внизу в парадной. Толина мама укоризненно покачала головой и сказала:
– Володя, ты сильно пьяный. Может быть, останешься у нас. Опасно ходить по городу в таком виде.
Я старался держаться прямо и ответил, что я совсем не пьяный. Кажется, она мне поверила, по крайней мере, отпустила с миром. Мы вышли на улицу, хотя нет, сначала мы долго стояли в парадной, рассуждая на разные темы. На улице было темно, то есть мне казалось, что уже стемнело.
Парень нес какую-то околесицу, типа, что мир устроен не так, как мы себе представляем, и можно увидеть то, что недоступно взору простых смертных. Размахивал у меня перед носом флягой, из которой постоянно отхлебывал и прямо на глазах пьянел все больше и больше. Предлагал отхлебнуть и мне, но я отказался. Я уже решил, что пора завязывать, а то мой собутыльник нажрется так, что перестанет вообще что-нибудь соображать, как вдруг, он громко крикнул:
– Стой! – и так сильно взмахнул флягой, что часть ее содержимого выплеснулась, оросив стену.
В