ли? Но успокоилась. Дыхание выровнялось. Черные закрученные змейки свесились с моего плеча, иногда щекоча шею. Мне ее волосы не мешали, она тоже не спешила откидывать. Создалось ощущение, что прятала лицо от окружающих.
Я сказал, что не больше, чем с ней. Сказал с чистой совестью. То, что чувствовал, носясь с мисс Кудряшкой, не шло ни в какое сравнение с единственным, хоть и зубодробительным, поцелуем с мисс Курносиком. Облегание меня Кристиной и касания наших рук с другими частями тел являлись намного более плотным поцелуем-единением, да еще растянутым во времени на сотни и тысячи неповторимых мгновений. Только с приходом усталости поцелуй организмов через одежду превратился из восторженно-любовного в уныло-семейный. Так почему-то считается, что брак, быт и время убивают страсть, хотя о моих родителях подобного не скажешь. Поэтому перефразирую: наше соприкосновение с царевной из желанного постепенно стало невыносимым. Для меня. Ей там, сверху, почему-то так не думалось.
– А-а-а! – раздалось впереди.
Не испуганно. Радостно. И это о-о-очень мягко сказано. Шедшие впереди девочки обнаружили оставленные нами в дороге апельсины. Три мешка. Пришлось устроить привал, пока не съели штук по пять. А потом еще по одному. Ну, и еще. В кого влезло.
– Стоп, – сказал я. – Мешки освободите и заберите с собой.
– Выбросить? – не поняла Варвара. – Апельсины?!
– Впереди будет много, – объяснила за меня Антонина.
Взгляд крупной ученицы во вновь заблестевшем шлеме изо всех сил старался не встречаться с моим.
– Отсыпьте, чтоб можно было нести, – изменила мой приказ Варвара.
Царевны послушались ее. Так и теряется авторитет.
То, что высыпали, теперь подобрали и спрятали за пазуху остальные. Может, они правы. Вдруг новое нападение и внезапное бегство, а еда с собой. Не совсем еда, но прекрасный заменитель на первое время. Еда-питье в одной обертке. А есть хотелось очень, что-то настоящее, пусть не мясо, но хотя бы кашу. Только не осточертевшие фрукты-овощи-травки. Не при царевнах будь сказано, мой желудок любой флоре предпочел бы фауну, но об этом молчок, жизнь дороже.
Следующее «Аааа-а!» донеслось, когда растянувшийся караван достиг апельсиновой рощи. Не останавливаясь, я донес Кристину до ближайшего дерева.
– Сыта апельсинами по горло. – Она отшатнулась от оказавшегося рядом кривого узкого ствола. – Видеть не могу. Можно меня к воде?
Я помнил, в какой стороне обнаружили воду, и направил стопы туда.
Лужа метров восьми в диаметре. Они называют это озером. Я называю это недоразумением. Но в отсутствие настоящих озер любое недоозеро – море.
– Ааа!!! Вода-а-ААА!!! – Гикающее стадо учениц промчалось к водной глади, уже заметной в низинке.
Я оглянулся на более спокойную Варвару. Начав ощущать себя командиром, она и вела себя соответственно.
– Так шуметь нельзя, – сказал я. – Мы с лесу, где за каждым кустом может быть…
– Всем! – что есть мочи взвопила Варвара. – Соблюдать тишину-у-у!!!
Когда ухо отошло, я добавил:
– И