приятный женский голос. Обернулись и увидели Ингу – мама показывала им фото в Одноклассниках. – Напугались, наверное? Вы простите. Автобус сломался. Мне бы сразу на попутках, а я ждала… – тараторила девушка. – А ты какого здесь? – вдруг зло обратилась она к мужчине. – А-ну пшёл!
Тот покорно повернулся и зашагал прочь.
– А кто это? – робко спросила Вика, провожая незнакомца взглядом.
– Дурачок местный. Все Додиком кличут. Он вас не обидел, нет? (Ребята замотали головами). Аккуратнее с ним. Он глупенький…
3.
Когда ехали на автобусе в поселок, где жила Инга, Вика всю дорогу расспрашивала о Додике. Девушка рассказывала: этот мужчина жил в поселке с мамой. Маме было лет сорок пять, одинокая и еще красивая женщина. Её не любили жители поселка, называли потаскушкой. В километрах пятнадцати стоял военный гарнизон. Солдаты и офицеры часто навещали эту особу. Иногда она и сама к ним ездила. Нигде не работала, получала пенсию за сына и, видимо, военные платили ей. Мужа никогда не было. Поговаривали сын у нее от брата, который погиб давно. Самому Додику сейчас лет тридцать. Он дебил, нигде не учился. Вроде бы, безобидный, но все побаиваются. Странный очень, всё время ходит…
– Куда ходит? – попыталась перекричать двигатель старенького Пазика Вика. Солнце палило нещадно, что даже дерматин сиденья больно обжигал ладонь, если прикоснуться. Было душно, густо пахло людским потом.
– Да так, никуда. Выйдет из дому ни свет ни заря и идет. Обойдет все улицы поселка, сходит аж до станции, вернётся, сходит к горам. К ночи только возвращается. Глупенький… Или собирает поди чего всюду и куда-то тащит.
– Зачем?
– А я знаю? Спросить-то его нельзя. Он-то что-то говорит, но понять его никто не может. Как тарабарщина какая-то…
– Он нам сказал «здравия желаю»…
– Ну это вам просто показалось. Он даже и «зарасти» сказать не сможет. Мать говорят с ним как-то общается, хотя я мало ими интересуюсь. Неприятные они…
– Почему?
– Ну, не знаю… Неправильные какие-то. И мать всё с солдатами каждый день… Да и дурачок. Поди пойми, что у него на уме.
4.
В доме Инги было просторно, светло, но всё ужасно примитивно. Стены – побелка. Вся мебель самодельная, покрашенная серой краской. В одной из комнат был телевизор. Межкомнатные двери коричневые, пол синий. Мальчику и девочке Инга отвела большую, наполненную весь день ярким солнечным светом, комнату. Она была угловая. Одно окно выходило на восток, другое – на запад. В приморском поселочке не было комаров, так что всю ночь качался легкий, серебряный от лунного света тюль. Дети так устали с дороги, что уснули сразу и проспали до обеда.
Планшеты здесь оказались ненужной пластинкой. В поселке были две вышки мобильной связи, но на них до сих пор не установили оборудование для «скоростного интернета», как говорила Инга, только всё обещали. Да и к чему они здесь, негодовала девушка, здесь много интересного. Три километра до Черного