что собственные ноги отчего-то стали слабеть. Казалось, песня длится без конца!
Наконец Анна допела последний куплет и присела в реверансе. Публика разразилась восторженным ревом и аплодисментами. Анна послала в толпу несколько воздушных поцелуев. Кузька задернул занавес.
И тут у Жени зазвенело в ушах, она едва успела понять, что падает, как Вольф подхватил ее у самого пола. Испуганная Анна взвизгнула, а Кузька, с перепугу, дернул за шнурок. Увидав Женю в объятиях пиратского капитана публика восторженно заревела «бис». У Женя хватило мужества послать в публику улыбку, сделать прощальный взмах рукой, и крикнуть Кузьке: «Закрывай!»
9
Дальнейшее Женя помнила смутно. Вольф внес ее в комнату с окнами на Базарную площадь и торопливо вышел. Испуганная Елизавета Матвеевна послала за доктором. Анна разрывалась между внезапно заболевшей подругой и гостями, а Бусик мрачно жевал потерянный пояс от турецкого халата.
Доктор Николай Ефимович Святкин, которого оторвали от ужина, наскоро осмотрел горло Жени, ощупал лоб и сказал, что все дело в духоте и туго затянутом корсете. Обмороки с молодыми барышнями – дело обычное, и бояться здесь нечего. Кушать надо вовремя, а не живые картины представлять! На том и ушел.
Женя заверила Елизавету Матвеевну в своем благополучном здравии и попросила вернуться к гостям. Анна тоже убежала, шепнув, что кое-кто от нее в восторге.
Женя осталась одна. Откуда-то из угла осторожно подал голос сверчок, перекрывая звуки несущейся снизу польки, (приглашенный из улатинского театра квартет честно отрабатывал деньги). Женя в самом деле чувствовала себя нехорошо. Стоило опустить ресницы, как вновь и вновь ей мерещился недобрый взгляд Вольфа. Она попыталась заснуть, но сон не шел. Внизу все еще шумели гости. Бал был в самом разгаре. Буська, которого уложили отдыхать на подушке на прикроватном столике, спал, накрыв нос пушистым хвостом и явно видел во сне горы орехов. Временами зверек начинал шевелить усами, делать лапками хватательные движения и причмокивать.
10
Наконец Женя не выдержала. Она легла в постель одетой, и теперь, вскочив, стянула с себя злополучное английское платье, чтобы переодеться в свое дорожное. Бусика она бросила в ридикюль, причем, зверек даже не проснулся.
Сложнее было выйти из дома, не столкнувшись ни с кем из семейства Горюнова, но Женя хорошо знала дом адвоката и воспользовалась черным ходом. Около подъезда стояли чужие экипажи. Женя стала искать Прохора, ничуть не сомневаясь, что он где-то здесь болтает с чужими кучерами.
Так оно и было. И не только «болтал». Человек пять кучеров собралось на конюшне вокруг бутылок с анисовкой, причем, Прохор, безусловно, главенствовал. Женя схватила его за руку, как раз в тот момент, когда эта рука подносила ко рту рюмку водки. Прохор замер, удивленно замолчали и остальные.
– Запрягай лошадей, мы уезжаем! – приказала Женя.
– Так ведь ночь, барышня! – только и выговорил изумленный Прохор.
– Запрягай,