основная масса которых состояла из крестьян-общинников, не было совершенно никакого дела до законов, издаваемых князьями. У обычного крестьянина были свои законы, своя местная власть, и своя собственность. Так жили их отцы, их деды, их прадеды. В собственности у больших черногорских семей, которые назывались задруги, была пахотная земля, овцы, виноградники, недвижимое имущество. Черногорские племена вплоть до начала двадцатого века постоянно враждовали между собой за земли и пастбища, поэтому основным занятием мужчины была война. Семья была для него делом второстепенным. Хотя именно семья в Черногории начала двадцатого века являлась главной единицей социальной, экономической и культурной жизни страны, её первоисточником и главным двигателем. А семья и дом, как гласит известная черногорская пословица, «стоит не на земле, а на женщине».
Собственно, эту черногорскую пословицу можно применить абсолютно ко всем странам мира, но пока расскажу лишь о черногорках. Перейдем к главной цели нашего изыскания – несчастной и счастливой черногорской женщине, которая на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков, впрочем, как и сегодня, была краеугольным камнем семьи, рода, племени, а значит, и всего черногорского государства. Итак, что же она представляла собой на стыке веков? Вот что пишет по этому поводу русский путешественник Е.Ковалевский : «Жалкие существа здесь женщины. Природа и человек унизили их до чрезвычайности. Они небольшого роста, почти всегда немного сутуловаты от трудов и тяжкой ноши…» (Ковалевский Е. «Четыре месяца в Черногории», СПб, 1841 г., стр. 59).Другая русская путешественница Т.Аншукова, отмечала, что «женщина в Черногории не имеет такого привлекательного вида, как черногорец. Благодаря изнурительному труду черногорки очень рано старятся» (Аншукова Т. «Черногория», Москва, 1910 г., с. 42). Практически все путешественники обращали внимание на то, что среди черногорок очень редко встречались хотя бы мало-мальски симпатичные девушки, да и старятся черногорки уже к двадцати семи годам, теряя свежесть и привлекательность из-за тяжелой работы. Хотя по моему мнению, то же самое можно было бы сказать и о крестьянках Франции того времени, и об английских или русских женщинах, занятых в сельском хозяйстве или на производстве. Помимо отсутствия симпатичных девушек, многие путешественники особо отмечали, что черногоркам присуща «…мягкость, кротость, и какая-то особая грусть, вот что выделяет их из среды других европейских женщин. Черногорка не щедра на улыбку. Впечатление производит умиротворяющее» (Россиев П.А. «Гнездо орлов» Москва, 1914 г., с.17)
Что и говорить, картина рисуется довольно удручающая. Рано постаревшие от непосильной работы черногорские девушки и женщины, которым ничего больше не остается, кроме как смириться со своей участью, и грустно улыбаться, производя умиротворяющее впечатление на окружающих…Однако не будем забывать, что в конце девятнадцатого – начале двадцатого века долго сохраняли