мои сокровенные вопросы остались без ответов. Текст надо было сдавать через десять дней, а обдумывать собранный материал мне предстояло, похоже, многие месяцы.
***
Пусть составы у перрона Сент-Панкраса не похож на тот, под который бросилась Анна Каренина, вокзальный антураж как нельзя лучше подходит для размышлений о супружеской измене. Через два дня, снова в Лондоне, Серёжа впрыгнул в экспресс, едущий в аэропорт, а я поплелась к пути, с которого «Евростар» отбывал в Париж.
Поезд занырнул в туннель, словно в царство Аида. Мол, сейчас, грешница, придётся держать ответ. Я сложила руки на животе, закрыла глаза. Даже в моей подвижной системе нравственных координат, не укреплённой воскресными мессами, есть табу. Одно из них – нельзя делать ребёнка свидетелем измены его отцу. Поэтому всю командировку я волооко смотрела на Серёжу и мечтала стать его фотоаппаратом, чтобы вот так же висеть на его жилистой шее и чувствовать на себе его тёплые ладони… Казалось, мне протягивали счастливый лотерейный билет, а я не решилась его взять.
А когда на фарватере Ла-Манша мне открылись самые сокровенные глубины подсознания, в них проступило совсем уж уничижительное: скорее всего, я не столько выбрала нравственность, сколько побоялась, что не смогу увлечь мужчину мечты…
За смеженными веками посветлело – это поезд выехал во Франции. Открывать глаза не хотелось. Хотелось ещё немного помечтать о Серёже и о том, сколько удовольствия мы могли бы доставить друг другу в более естественных обстоятельствах.
Дома пахло макаронами с кетчупом. По коридору мотыльками порхали комья пыли. Натренированным глазом я увидела минимум семь предметов не на месте. Но разве имела я теперь право на них указывать… Кьяра разгуливала в спортивных штанах и толстовке на вырост. «Ты так в школу ходила?» – упавшим голосом спросила я. Она кивнула.
Гийом выглядел измождённым жизнью одинокого отца и еле поднялся мне навстречу. «Репортаж принесет хороший гонорар, – пообещала я заискивающе. – Где-то четверть твоей месячной зарплаты». Он качнул головой так, что сразу стало понятно: никакого гонорара не хватит, чтобы меня простить.
9. Отъезжающий автобус – не ваш
– Баклажаны под пармезаном, как всегда?
Я послушно кивнула, хотя вообще-то хотела лазанью, но кто же может отказаться от «как всегда». Довольный своей визуальной памятью, молоденький официант скрылся в недрах ресторана.
Я взяла мрачного Гийома за руку. Солнечные лучи скользили по краю бокала с водой. На площади Жоашена дю Белле, как всегда по вторникам, клошар выкрикивал антиправительственные лозунги.
– Эта страна существует против законов экономики, – вторил ему Гийом. – У неё без шуток началось трупное окоченение! Вот смотри: клиент хотел вложить полтора миллиона, но не разово, а несколькими траншами, начиная с трёхсот тысяч.