мы, что трение наших тел,
рой испускает уголовных дел,
из улья черепушки головы,
до слухов жадных и молвы.
Жизнь безопасна, если ей не противляться,
и телу не мешать, как хочет, проявляться.
Ограничение положения тел —
для жизни роковой удел.
Жизнь дарит телу полную свободу,
для выхода, но более – для входу:
для выхода в любое положение,
снаружи уменьшая напряжение.
Жизнь подписала страхом соглашение:
дать Страху Волю принимать решение.
Страх – главный в теле идеолог,
он и лингвист и политолог.
Она не поощряет Ома безопасность,
и в тело запускает Ума гласность,
тревогу заливает по сосудам,
даёт сигналы SOS судам и пересудам.
Любая безопасность дарит боль,
меняет тела правильную роль.
Роль безопасности играет Бес,
которого Христос укатывал в замес.
Жизнь не разумна-это поняли Атланты,
и потому играли с жизнью в фанты.
Они ввели в кровь жизни Оправдание,
и перестали загадывать желание.
Всё, что хотелось-ожидалось,
уж не питало к жизни жалость.
Жизнь намекала, что «жалеть меня не надо» —
вот тем и будет для людей отрада.
Нагое тело всё желанное хотело,
и потому легко имело и умело.
Жизнь в теле медлит еле-еле,
а человека обнаруживает в деле.
Дела, пустяшные дела,
опустошают кровные тела.
Покуда жизнь слова не захватила,
душу от слов тревогой не мутило.
Но эволюции процесс
потребовал от слов эксцесс,
с бесценною приставкой бес.
Инструкций не давала Жизнь,
и лёгок Случай был:
Победе и Беде пути закрыл.
С питательной едой,
с пустою головой, в раю, случайно, налегке,
жил человек в своём мирке.
Наилучший путь – случайный
Наилучший путь – случайный,
наилучший путь – любой.
На свидании с богом Случай,
Путь случается с Тобой.
Вот ты сбрасываешь платья,
без стеснения на щеках,
и приятные объятья
вам останутся в веках.
Путь Господен исповедан,
перекрестьем на спине,
даже детям он поведан,
что победа лишь в вине.
Чтобы сделать, что ты хочешь,
нужно отыскать вину,
и она тебе подскажет тайну заповедь одну.
Лук когда то был отвагой,
мысль – острою стрелой,
притянул закон обоих обоюдною виной.
Мысль сильнее, чем реальность:
таковой она была,
Но за мысль перед словом
вдруг наложена вина.
Мыслями закон не рулит,
его пища – слов слова,
уголовными статьями
наполнялась