Что тут придумаешь?
Аркаша заговорил голосом самого спокойного в мире удава:
– Лена понравилась всем, и я не исключение, я тоже человек, прикинь. И когда ты пришёл ко мне со своей грёбаной просьбой, Ром, мне очень поплохело. Но я решил, что раз уж лавры первенства твои – ведь ты первый заговорил насчёт неё – то и мешать не буду… Тем более, ты знаешь, как я отношусь к малолеткам… даже таким красивым.
Ромка открыл рот, но Аркаша остановил его взмахом руки.
– Не мешай, итак тошно! Когда мы начали танцевать… Задумайся над этой фразой! Она отказала всем, а мы с ней начали танцевать – по-моему, это уже о чём-то говорит, а? Так вот, когда мы начали танцевать, то оба почувствовали… Нет, я не могу этого объяснить! С тобой она играла, говоришь, а со мной, как… как раскрытая на титульном листе книга, что ли? И я понял, если не переверну сейчас же первую страницу, то буду корить себя до конца дней своих. Понимаешь, Ром?
– И поцелуй – первая страница.
– Верно, но не совсем. Она малолетка – не забывай! И поэтому я не собираюсь предпринимать глобальных шагов. Я хочу проверить её чувства ко мне, если тут вообще речь о чувствах… Так что я тебе не соперник. У тебя есть шансы!
– Нет у меня шансов.
– Что за ерунда?
– Ерунда? Да тебе же по жизни везёт с девчонками! Тобой интересуются, знакомятся… даже на улице с тобой идёшь, и все бабы пялятся, пялятся только на тебя, а я, как мебель, бонус.
– У меня есть предложение. Пойдём в субботу в «Сладкую планету»? Все вместе.
– В «Сладкую планету»?! – Ромка удивился не меньше Аркаши, когда это предложил Сашка.
Аркаша кивнул.
– Не думаю…
– Вот и хорошо. Так держать! – Аркаша помолчал чуть, потом спросил: – Всё злишься?
– Я буду злиться на тебя всегда, Сорока! Потому что у тебя – харизма!
– После катаклизмы… В субботу позвоню, скажу во сколь идём. Ага?
– ах-ха, – Ромка улыбнулся в первый раз за всё это время.
– Мир? – Аркаша протянул руку.
– Мир, – Ромка пожал.
16
Аркашу разбудили в эту субботнюю рань две вещи: зябкий холодок с форточки и неугомонная трескотня птиц – с неё же.
Он закрыл форточку, лёг, зевнул, потянулся. Повалялся ещё минут десять и вскочил. Заправил кровать и, напевая припев Каролины: «Мама, всё окей!», пошёл умываться. Потом пофланировал на кухню, организовал себе завтрак.
Минуты-черепашки ползли исключительно медленно. Время только подбиралось к девяти. Аркаша посидел-подумал и решительно направился в комнату.
Катька спала, но чувствовалось, что не так крепко. И Аркаша, коварно улыбаясь, зажал ей нос, за что в ответ получил лишь неопределённое: «ммммммм…». Он стянул с сестры одеяло под почти несущественный протест.
– Аркашка, ты больной! Ну, спят же ещё все… ну куда… – она схватилась за край одеяла, но брат не дал ей этой радости – укрыться.
– Кто спит? – и, как бы в подтверждение Аркашиных слов, в коридоре послышалось шарканье тапок и щелчок