гордости насильника уже столько лет не получало отказа в своём естественном желании быть победителем в передаче эякулята всем самкам мира! И тут какая-то замухрышка, которую царь царей снизошёл осчастливить в познании самого главного в жизни любой девушки, так неуважительно и бесцеремонно хватает своими цепкими пальчонками эту самую гордость и дёргает резко несколько раз в разные стороны – смертный испуг и жутко ж больно!!! А другой рукой она, это серенькое ничтожество, крутит, как заправский палач, драгоценную мошонку куда-то вверх и вбок – что больнее и страшнее в тысячу раз!!!
И Ирина вывернулась направо из-под застывшего как колодка любителя девочек, мечтателя. Лягнула его пяткой куда-то в живот или бок, отталкиваясь, придавая себе вектор движения, резво вскочила на ноги.
Как будто и не получила только что нокаут.
Адреналин плескался в крови как ртуть и жёг стенки сосудов, отчего боли уже не было, а пальцы и губы её горели, как в пламени мартеновской печи.
Иногда у Ирины при всей её малоподвижности и нескоординированной неторопливости в общении с предметами внешнего мира, получалось великолепно – точно, метко и сильно.
Это в нашем повествовании займёт особое место в описании её судьбы.
А насильник, наконец, смог набрать полную грудь воздуха и издал такой леденящий душу вопль, что, наверное, было слышно у побережья Турции! В Анапе же на несколько мгновений прекратился ежевечерний весёлый кутёж, люди остановились в танцах, сексе и винопитии и посмотрели друг на друга в секундном замешательстве. Ну а потом разом пожали плечами и с удвоенной силой и страстью продолжили свои занятия.
…И не целясь, просто наобум, но от всей души, как только смогла и на сколько было сил – со всего размаху и с двухшагового разбега, как пенальти в ворота противника сборной России по футболу в финале Чемпионата мира, Ирина засандалила носком туфельки куда-то в бочину катающемуся по земле и визжащему благим матом Джарику.
Она явственно услышала хруст, а кемпингист тут же заткнулся и уткнулся мордой в землю, продолжая лишь странно подёргиваться, хаотично елозя по ней руками.
Ира хотела его убить. И убила бы – если бы рядом валялась какая-нибудь палка, соответствующая по величине или камень потяжелее. Забила бы на хрен! Но в темноте, как на грех, ничего такого видно не было.
И она принялась дубасить его ногами, куда придётся – в основном по телу, так как цель была большая, и промахнуться было затруднительно. Джарик почти не подавал признаков жизни, не увёртывался и не защищался, лишь дёргаясь от ударов и скулящее выдыхая. Пару раз она попала в голову, но та была маленькой и твёрдой, и Ирина решила не портить туфли.
Она нанесла ударов тридцать, разбегаясь и в упор, несколько очень сильных и наверняка в результате у её жертвы оказались существенные побои. И лишь после того, как воздух стал наждаком обдирать сухое горло, она отвернулась от насильника и на дрожащих ногах совершенно обессиленная побрела к своему проклятому вагончику.
Эти