мучеником» (О единстве Церкви, п. 11. Хрестоматия, с. 515);
«Он – исповедник; пусть же будет кроток и тих; соображая действия свои с благочинием, пусть будет скромен и, называясь исповедником Христовым, пусть подражает Христу, Которого исповедует <…> Он – исповедник Христов; но только в таком случае, если чрез него не хулится потом величие и достоинство Христово» (О единстве Церкви, 15. Хрестоматия, с. 519).
Более того, возгордившиеся исповедники находятся в еще худшем духовном состоянии, нежели отпавшие предатели – худшем как из-за самообольщения, в котором пребывают, так и из-за последствий своего деяния.
«Это преступление хуже того, какое видимо совершили падшие <…> Здесь падший причинил вред только себе; а там усилившийся произвести ересь или раскол увлек за собою многих обманом» (О единстве Церкви, п. 14. Хрестоматия, с. 518).
17.3.3. Учение о единстве Церкви
Та же тема радикального водораздела, пролагаемого границами Церкви Христовой, раскрывается святым Киприаном в следующем за «О падших» произведении – богословском трактате «О единстве Церкви».
Отправная мысль экклезиологии святого Киприана: принципиальное единство Церкви заключено в ее Главе – Христе. Именно Христос есть основание единого епископства, в котором целостно участвует каждый из епископов (апостол Петр – лишь символ этого единства, не более); Христос – основание и единой жизни церковной, в которой целостно участвует каждый церковный член.
«Это бывает оттого, возлюбленнейшие братья, что не обращаются к началу истины, не ищут главы, не сохраняют учения небесного Учителя» (О единстве Церкви, п. 3. Хрестоматия, с. 510);
«Конечно, и прочие апостолы были то же, что и Петр, и – имели равное с ним достоинство и власть; но вначале указывается один, для обозначения единой Церкви <…> Самое [же] епископство одно и нераздельно <…> Епископство одно, и каждый из епископов целостно в нем участвует. Так же и Церковь одна, хотя, с приращением плодородия, расширяясь, дробится на множество» (О единстве Церкви, п.3. Хрестоматия, с. 510).
Святой Киприан употребляет применительно к Церкви те образы, которые примерно в это же время получают распространение, а впоследствии и широкую известность, в качестве образов Святой Троицы; это употребление свидетельствует о важном смыкании триадологии и экклезиологии в духе и церковном сознании той эпохи (то есть III века), о вызревании в богословии этого времени осмысления связи Бога и человека – и не просто связи Бога и человека, но связи и отношения их как соборного (с одной стороны, триипостасного, а с другой стороны, соборно-ипостасного) бытия – Святой Троицы и Церкви Христовой.
«– У солнца много лучей, но свет один (здесь также можно усмотреть и образ Святого Духа в едином свете);
– много ветвей на дереве , но ствол один, крепко держащийся на корне;
– много ручьев истекает из одного источника <…> однако при самом истоке все же сохраняется единство.
– Отдели