Мы вместе долго смотрели на рисунок, молчали.
– Страшный я какой-то, – сказал наконец Стив, все еще продолжая разглядывать себя на бумаге.
– Ты такой и есть. – Я не хотела спорить, его тепло напомнило мне о том, сколь многого я была лишена, пока рисовала.
– Не я такой, а ты меня таким видишь.
– Я тебя вижу именно таким, какой ты есть.
Я почти вырвала у него лист и метнула в сторону. Бумага на мгновение зависла в воздухе, выбирая место для падения, а потом слишком быстро для такого широкого и плотного листа опустилась на пол, почти к изголовью.
– Ты должна меня бояться, если я такой страшный.
Он уже трогал губами мою грудь, и я выгнулась спиной от этого морозящего кожу ощущения.
– Не боюсь, – ответила я, хотя мне было трудно говорить. – Ты сам меня бойся.
– Я смотрел, как ты рисовала, и сходил с ума.
Стив уже говорил не со мной, он сполз, и голова его лежала между моих ног. Я раздвинула их шире, чтобы ему стало удобнее, и закрыла глаза. Он еще ничего не делал, даже не трогал, а только смотрел, но я была уверена, что чувствую его взгляд, как чувствовала бы его руки, или язык, или… Нет, взгляд все же ощущается по-другому, не рецепторами, не кожей, скорее интуитивно. Или все объяснялось лишь растянувшимся ожиданием того, что, я знала, вот-вот произойдет и что я могла, опережая время, предвосхитить.
– Вот что надо рисовать, – услышала я и еще сильнее, почти до спазма почувствовала его упирающийся взгляд. – Не так, линией-двумя, а в деталях, ведь это космос, все это переплетение…
Он наконец-то провел языком, движение было мгновенное, тут же исчезнувшее, но я вскрикнула, и крик накрыл меня, и я вся подалась вперед. «Еще, еще», – пронеслось где-то надо мной.
– Еще, пожалуйста, – повторила я, но он уже не слышал, он был далеко, и ни мольбой, ни угрозой я ничего не могла изменить.
– …во всех подробностях, во всей закрученности, это ведь полнейший сюр, бесконечность.
Он снова провел языком, на этот раз задержавшись чуть дольше на самом верху, и я снова поднялась бедрами и снова рухнула с проклятиями вниз.
– Чего там Дали нафантазировал? – Мне казалось, что он просто издевается надо мной. – При чем тут циферблаты, муравьи, скелеты? Вот где все. И ничего не надо придумывать.
– Не тронь Дали. – Я почти успела сказать, но он впился в меня, вернее, в то, что он со мной и не очень-то сейчас связывал. В его жадном движении содержалось долгожданное, нестерпимое зверство, он раздирал руками мои и так уже до предела разведенные ноги, а потом его язык, вдруг окаменев, проник внутрь и там ознобно, лакающе заходил, как будто пытался ощупать, прилепиться, утащить за собой. А потом неизвестная сила вдруг подняла мое тело, подбросила, и я, чтобы удержаться, чтобы найти опору, протянула руки. Что-то густое, переплетясь, заполнило пальцы, и я, боясь, что не вернусь, потянула на себя и рванула, еще раз и еще, пока меня не бросило вниз, и уже внизу разом разлетелось вдребезги.
– У Маркеса это называется землетрясением. –