ботинок о грязный бетон.
Питер вовсе не собирался извиняться за мудака. Учась еще в средней школе и колледже, он и Мелисса сменили миллион дрянных работ. Питер прекрасно помнил то чувство, когда к тебе относятся как к дерьму из-за того, что на тебе белый фартук или чужой бейджик с именем Венди и фотографией рыжеволосой девушки на нем. Он никогда этого не забудет.
Питер снова задумался, как он вообще мог подружиться с Уго. Единственное, что у них было общее, – это плохое детство. Кошмары Уго закончились, когда его забрали на усыновление из детского дома в Боснии, производившего впечатление концлагеря. После окончания войны его усыновила сербская пара, обеспечив ему хорошую жизнь. И нужно было просто с ней смириться. Плохое детство Питера было не таким ужасным, как у Уго, но скверный период длился дольше.
Именно Уго, а не он, предложил дружбу в Стэнфорде, подойдя к нему на семинаре, представившись и предложив пойти выпить. Питер подозревал, что Уго влекло к нему из-за его популярности. Тогда Уго встретил Изабеллу, которая постоянно ходила в гости к Мелиссе. Уго стал его семьей, и у Питера не осталось выбора, дружить с ним или нет.
Весь мир висел над ним, затмевая небо. Пока Фоллер падал, земля то появлялась, то исчезала перед глазами. Открывался прекрасный вид: именно такой наблюдали те бедняги, которые спрыгивали с обрыва от горя и голода в первые дни, и те тысячи несчастных, которых сбрасывали с края света. А теперь он открывался и для Фоллера.
Он инстинктивно размахивал руками, пытался найти, схватиться за что-то, что остановило бы его падение. Крики заглушали порывы ветра, который словно стегал его кнутом по лицу. Крошечная мысль, что он ударится о твердую землю, все еще проскальзывала в голове, но глаза убеждали его в обратном.
В конце концов сквозь ужас и панику начали пробиваться ясные мысли.
Маргаритка, должно быть, безутешно рыдала. Стояла ли она еще на обрыве и смотрела, как он падает и исчезает, как пятнышко? Он ненавидел себя за это. С Первого Дня у девочки было достаточно страданий.
Фоллер в отчаянии закричал и ударил себя ладонями по щекам. Что же случилось с парашютом? Он ведь проверял стропы, прежде чем его сложить и покинуть здание музея.
Теперь у него была вечность, чтобы разобраться в этом. Схватившись за одну из строп парашюта, он смотал ее и осмотрел стальные крючки, к которым должны были крепиться зажимы для концов свободных строп. Затем он смотал свободные и внимательно их изучил.
Они были вырваны из зажимов. Он падал слишком быстро, такую скорость узлы выдержать не смогли. Как он мог быть таким глупым? Прежде чем прыгать, он должен был проверить парашют более тщательно. Он мог привязать к нему что-то тяжелое и сбросить с башни на длинной веревке. Теперь он страстно желал исправить то, что натворил.
Фоллер разжал губы, чтобы выругаться, но тут же закрыл рот. Ветер был безжалостен. Как только он открыл рот, щеки затрепетали, как крылья бабочки, принося не очень приятные ощущения.
Вытянув шею, Фоллер посмотрел вверх. Мир был размером с муравья.
Он видел, как мир