заговоре. Их участники находились в Петербурге, Москве, Бессарабии. Это были в большинстве военные люди, офицеры.
«Необходимо действовать, не теряя ни минуты, с полной властью, с опытом, решительностью, а у меня нет ни власти, ни права на оную», – с горечью думал он, лихорадочно ища выход из положения.
– Надо собрать военный совет, – попытался подсказать великому князю Фредерикс.
– Да-да, совет, – пробормотал Николай Павлович, мысленно перебирая, кого стоит пригласить для чтения документов.
«Матушка не должна знать ни в коем разе. От нее все это надо скрывать пока возможно будет, – быстро проговорил он сам себе. – Без Милорадовича не обойтись. Если его звать, то в противовес генерал-губернатору нужен будет князь Голицын. Он доверенное лицо умершего императора Александра I и начальник почтовой части».
Почувствовав чей-то взгляд, Николай Павлович обернулся. Возле дверей стоял флигель-адъютант Адлерберг.
– Пожалуйста, пригласите срочно петербургского военного генерал-губернатора Милорадовича и начальника почтовой части князя Голицына, – сказал он, чувствуя дрожь в голосе.
Написанные рукою генерал-адъютанта графа Чернышева приложения к письму Дибича заключали изложение обширного заговора, полученные через два источника. Это были показания юнкера Шервуда, служившего в Чугуевском военном поселении, и капитана Майбороды, служившего в 3-м пехотном корпусе. Заговор касался многих военных из Петербурга, и больше всего из Кавалергардского полка. Были списки офицеров служивших в Москве, в главной квартире 2-й армии, а так же в войсках 3-го корпуса.
Сообщалось, что за несколько дней до своей кончины покойный император повелел генералу Дибичу послать полковника лейб-гвардии Казачьего полка Николаева взять прапорщика Вадковского, за год до того времени выписанного из Кавалергардского полка. Был уведомлен генерал Витгенштейн о необходимости арестовать князя Волконского, командовавшего бригадой, и полковника Пестеля, командовавшего в этой бригаде Вятским полком.14
– Михаил Андреевич, вы записывайте, записывайте, – напоминал уже в который раз Николай Павлович Милорадовичу, видя как генерал-губернатор, взявшись за перо, снова отложил его.
– У меня память еще дай Бог каждому, – ухмыльнулся петербургский губернатор, но подвинул листок бумаги ближе к себе и взял перо.
Он прибыл в Зимний дворец через час после князя Голицына с помятым лицом, словно его только разбудили. Был молчалив, нервничал, хотя старался себя сдерживать. Несколько раз взгляды великого князя и петербургского генерал-губернатора пересекались, и Милорадович быстро переводил взгляд или на Голицына, или на документы.
«Что-то не заладилось у генералов», – мелькнула в голове Николая Павловича радостная мысль, когда он в очередной раз посмотрел на генерала, но мысль дальше не развилась, потухла. Ее сменила другая, тревожнее прежней: «Среди офицеров по спискам заговорщиков могут быть его знакомые. Вот и не пишет он