лист бумаги, Николай Павлович снова взглянул на спящую Александру Федоровну. Ее лицо было спокойно.
Вглядываясь в любимые черты, он вдруг представляет жену в костюме Лаллы Рук. Корона разделяет волосы, падающие по обе стороны лица локонами, достигающими плеч. Стан ее облегает лиф из золотой парчи, концы широкого пояса ниспадают на белые одежды. Наряд украшен жемчугом и драгоценными камнями, в изумрудах восточные туфли. Розовое газовое покрывало, затканное серебряными нитями, облекает прозрачным флером стройную фигуру принцессы…
Тогда, впервые после свадьбы, Николай Павлович и Александра Федоровна посетили Берлин. В свите находился Василий Андреевич Жуковский. По предложению герцога Карла Мекленбургского в честь гостей было решено устроить грандиозное театральное действие по пьесе английского поэта-романтика Томаса Мура «Лалла Рук». Пьеса состояла из прозаического текста, в который были включены четыре стихотворные поэмы. Сюжет был прост: некий бухарский хан Абдаллах сватает в жены своему сыну Аларису «тюльпанощекую» Лаллу Рук, дочь монгольского владетеля Индии Аурангзеба – последнего подлинного представителя династии. Жених и невеста впервые должны встретиться в Кашмире. В пути Лаллу Рук сопровождает бухарская свита, в которой находится поэт Фераморс, развлекающий принцессу рассказами.
По замыслу постановщиков ставятся «живые картины» на сюжеты четырех поэм, включенных Томасом Муром в прозаический текст. Заключительный сюжет пьесы – праздник роз в Кашмире. В 123 ролях среди актеров принц Вильгельм, другие немецкие принцы, принцессы, знатные гости. Главные исполнители – Александра Федоровна в роли Лаллы Рук и Николай Павлович в роли принца Алириса, скрывающегося во время путешествия под видом поэта.
Праздник состоялся в Большом королевском дворце 27 января 1821 года. Повторное представление было дано 11 февраля для трех тысяч берлинцев в театре. Костюм Лаллы Рук с тех пор стал любимым маскарадным костюмом Александры Федоровны. Остались переводы нескольких поэм Томаса Мура, сделанные ее учителем Жуковским, и два стихотворения, посвященные великой княгине поэтом.
Николай Павлович помнил одно из них:
– Ах! Не с нами обитает
Гений чистой красоты:
Лишь порой он навещает
Нас с небесной высоты.
Много лет спустя, император Николай I в своих записках о вступлении на престол, напишет: «Мы легли спать и спали спокойно, ибо у каждого совесть была чиста, и мы от глубины души предались Богу».27
Потревожило короткое сновидение. Оно было единственным промелькнувшим в уставшем мозгу Николая Павловича. Он с трудом воспроизвел его, но не мог вспомнить подробности. В памяти остался вечер на берегу широкой реки, дежурные костры, палатки и выступающее из тумана лицо римского императора Марка Аврелия. Последний представитель плеяды великих цезарей Древнего Рима о чем-то с тревогой говорил ему.
О чем?
У Николая Павловича