и предатели.
Возле Салтыковской лестнице, облокотившись на перила, стоял командующий гвардейским корпусом генерал от кавалерии Воинов. При виде его грузной фигуры Николаю Павловичу вспомнилось, как 27 ноября в день получения известия о смерти императора пришли они к нему с Милорадовичем и заявили, дескать, генералитет решил завещание покойного императора Александра Павловича не доставать, а принимать присягу Константину. Милорадович говорил, Воинов стоял рядом и загадочно улыбался. Сейчас по его бледному, осунувшему лицу пробегали судороги.
– Скучаешь, Александр Львович? – спросил с иронией Николай Павлович. – Это тебе, брат, не великого князя уму разуму учить. Тогда ты горазд умничать был. Что стоишь здесь? Или не знаешь, войска твои из подчинения вышли? Ну-ка быстро на место, где быть должен – марш!
Генерал Воинов качнулся тучным телом, и, словно камень, сорвавшийся со скалы, с грохотом сбежал вниз по лестнице.
На первом этаже возле главной дворцовой гауптвахты императора встречал молодой офицер. Он лихо вышел на средину площадки, звонким голосом произнес:
– Ваше величество! Имею честь доложить, что 9-я егерская рота лейб-гвардии Финляндского полка на караул заступила. Начальник караула капитан Прибытков.
– Финляндский полк был у меня в дивизии. А ну-ка давай проверим, как наши ребятушки команды выполняют, – усмехнувшись, сказал он, приглашая за собой капитана.
Спустя несколько минут Голенищев-Кутузов и Хвощинский наблюдали марширующих солдат караула, выполняющих команды «в ружье», «шагом марш», «на караул», и рядом с ними императора, похожего, скорее, на молодого офицера, быстрой походкой сновавшего перед строем, отдающего команды. И будто бы не было никаких мятежников, и не надо было спешить на Сенатскую площадь, а наступил обычный день и все проходит по распорядку воинской службы.
Николай Павлович в парадном мундире лейб-гвардии Измайловского полка с голубой Андреевской лентой через плечо идет по фронту, останавливается возле каждого солдата, спрашивая, как тот присягал и кому присягал.
Встав в конце колонны, он говорит:
– Ребята! Московские шалят. Не перенимайте у них пример! Делайте свое дело!
Звучит его команда:
– Вперед, скорым шагом марш!
Караул с идущим рядом Николаем Павловичем направляется из внутреннего двора к главным воротам дворца. За воротами теснится толпа народа. Многие люди, завидев императора, кланяются в ноги, кричат «Ура!». Вверх летят шапки.
Остановившись у главных ворот, император громко и отрывисто читает народу лист манифеста. В морозной тишине торжественно и громко звучит его голос:
– Объявляем всем верным нашим подданным. В сокрушении сердца, смиряясь пред неисповедимыми судьбами Всевышнего, среди всеобщей горести…
Манифест, в 16-й день августа 1823 года собственноручным его императорского величества предписанием утвержденный, в коем государь император, изъявляя свое согласие на