вопроса о дальнейшей работе Комиссии. Ленин тогда незамедлительно принял Ольденбурга. Когда они расстались, Ленин сказал Горькому: «Вот профессора ясно понимают, что нам надо».
Уже на пятом месяце революции, в апреле 1918 года, Совет Народных Комиссаров обсудил предложения ученых по исследованию естественных богатств страны и принял решение: «Пойти навстречу этому предложению, принципиально признать необходимость финансирования соответственных работ Академии и указать ей как особенно важную и неотложную задачу систематическое разрешение проблем правильного распределения в стране промышленности и наиболее рациональное использование ею хозяйственных сил». И в том же апреле Ленин пишет «Набросок плана научно-технических работ», выражающий основные директивы Академии наук. При этом Ленин в сноске к плану подчеркивает: «Надо ускорить издание этих материалов изо всех сил, послать об этом бумажку и в Комиссариат народного просвещения, и в союз типографских рабочих, и в Комиссариат труда»[58].
Вот эти решения Совнаркома, да еще директивы Академии наук и ленинский план, сказались на том, что Таганцева утвердили ученым секретарем Сапропелевого комитета Комиссии по изучению естественных производительных сил Российской академии наук. Можно было менять жизнь, строить планы, ибо власть давала понять, что ей не безразлично развитие науки, сырьевой базы, промышленности. Власть давала нить, ухватившись за которую можно было выжить. Ученая мысль оказывалась востребованной. Даже Горький, с которым Таганцев встречался у него на квартире на Кронверкском проспекте, советовал, уговаривал бросить подпольные дела и заняться наукой. Но ненависть к этой власти пересилила. Как можно было верить ей, если она, на его взгляд, узурпировала человеческое достоинство, свободу слова, мысли, веры, собственность как условие защиты личности?! А что сделали с отцом? Заслуженного академика лишили квартиры на Литейном проспекте, где он жил с семьей, лишили вещей, книг, поместили в общежитие при Доме ученых и дают поесть в «общежитской» столовой. Бедный, одинокий старик! Такая же участь коснулась многих известных ученых. Власть считала, что она так спасает ученых, когда голод, когда Гражданская война. Но что для ученого-интеллигента эти объяснения? Издевательство, глумление!
На допросе в Петроградской ЧК он говорил, что «неприятие режима усиливала картина развала и нравственного упадка среди разных слоев населения, которую я ставил в некоторую с коммунистической диктатурой зависимость»[59].
И Владимир Николаевич Таганцев принимает решение – с этой властью бороться. Он ищет для этого подпольную организацию. Сначала был «Национальный центр», потом организация «Освобождение России» – по версии чекистов, «Петроградская боевая организация». Связав себя с нею, он создает совершенно иной тип тайной организации сопротивления большевистскому режиму.
Расследование