стать знаменитым драматургом.
– Всего лишь сочинителем пьес.
– Думаю, после написания этой последней вы вправе называться драматургом.
– Дерзости, как посмотрю, вам хватает, – задумчиво произнес Ричард. И через секунду добавил: – Как раз сейчас Мэри читает мою пьесу.
– Она ей нравится?
– Возможно. Но зря. Она считает, я написал ее для нее.
– Но как же так? Ведь она очень скоро это поймет.
– Я вроде бы уже говорил вам: вы плохо знаете людей театра.
Тут, к его удивлению, Аннелида заявила:
– Зато я знаю, что умею играть.
– Да, – согласился он. – Конечно, умеете. Вы очень хорошая актриса.
– Но вы же не видели меня на сцене.
– А вот и ошибаетесь.
– Ричард!
– Даже удивлен, что вы называете меня просто по имени.
– Но где вы могли меня видеть?
– Запамятовал, знаете ли. Но все это часть большого и очень секретного плана. Скоро узнаете.
– Когда?
– На вечеринке. Ладно, мне пора. Au revoir, дорогая Аннелида.
Ричард ушел, и некоторое время Аннелида стояла совершенно неподвижно. Она была растеряна, терялась в догадках. И еще ее переполняло счастье.
А Ричард тем временем вернулся домой, окончательно все для себя решив. И направился прямо в кабинет к Чарльзу Темплтону. Там он нашел Чарльза и Мориса Уорендера – довольно мрачные они сидели за графинчиком шерри. Увидев Ричарда, оба тотчас умолкли.
– А мы тут как раз о тебе говорили, – сообщил Чарльз. – Что будешь пить в сей неурочный час, Дики? Может, пива?
– Спасибо, пожалуй, да. Или, может, мне уйти, чтоб вы могли продолжить этот разговор обо мне?
– Нет, нет.
– Мы уже закончили, – поспешил вставить Уорендер. – Я прав, Чарльз?
– Да, думаю, да. Закончили.
Ричард налил себе пива.
– Вообще-то, – заметил он, – я заскочил с мыслью поделиться кое-какими наблюдениями в столь узком и приятном кругу.
Уорендер пробормотал что-то на тему того, что ему надобно выйти.
– Ну, разве что только в самом крайнем случае, Морис, – сказал Ричард. – К тому же эта мысль у меня возникла после ваших утренних высказываний. – Он уселся и уставился на кружку с пивом. – И разговор у нас будет не из легких, – добавил он.
Они ждали. Уорендер сидел, нахохлившись, Чарльз, как всегда, с вежливо терпеливым видом.
– Полагаю, это вопрос лояльности, если хотите, верности, – выдавил наконец Ричард. – По крайней мере, отчасти. – И он продолжил, стараясь по мере возможности сохранять полную объективность. Но вскоре понял, что запутался, и пожалел, что вообще затеял этот разговор.
Чарльз разглядывал свою руку в старческих веснушках. Уорендер потягивал шерри и время от времени украдкой косился на Ричарда.
И вот наконец Чарльз спросил:
– А нельзя ли ближе к делу?
– Мне и самому хотелось бы, – поспешно ответил Ричард. – Понимаю, что-то я совсем запутался.
– Может, я помогу разобраться? Сказать, полагаю, ты хотел следующее. Ты считаешь,