и сам организовать. Не смотри на меня так, никакого подвоха, ни к чему я тебя не склоняю. Ни к чему, кроме опрятности и внимательного отношения к вещам. Мог бы поработать руками. Щетка, вакса… Есть такой способ ухода за обувью. Не слышал?
– Мам, ты ведь какая настырная… Так я и поверил про щетку с ваксой. Щетлок Холмс и доктор Ваксон. Что-то подсказывает мне – ты совсем другое имела в виду.
– Приучать детей к труду – родительский долг. И вспомнить об этом никогда не поздно, если… сильно задолжал.
– Не юли.
– Ну прости. Уж и не знаю, как так получилось, что снова зарок нарушила. Наверное, от расстройства, что ты такого дурного мнения обо мне, что слово не умею держать, и вообще… Не мать, а ехидна: единственное дитя на снег в мокрых чунях.
Ей смешно. Я знаю, что могу рассмеяться за компанию, могу отделиться в обиде, замкнуться, сложить лицо фигой… Это образно, но у меня иногда в самом деле выходит похоже. Ничего не переменится. Никогда. Я всю жизнь ее обожаю.
– Честное слово, я не хотела.
– А я прям, раз – и поверил!
Как сказал, так и вышло: раз – и поверил. В ту самую секунду.
– Всё, Ванечка, всё… Может быть, лучше в гостиную?
– Давай еще немного посидим на кухне. Ты же знаешь, я обожаю кухни.
– Сегодня твой день.
– Угу, я вижу.
– Ну что ты, право, такая колючка! Обещаю не слушать, не подслушивать, не смотреть, не подглядывать, не уговаривать.
– Не комментировать.
– Не комментировать. И вообще ни во что не вмешиваться.
– Хотя бы один час.
– Что за жестокость?! За всю мою материнскую любовь… Целый час. Я не вынесу.
– Мамочка!
– Хорошо-хорошо, я постараюсь.
Конечно, мама, как всегда, права, в гостиной было бы удобнее. Там можно зарыться в подушки ушастого кресла и выступать из его баюкающего нутра горельефом.
«Посмотрите налево. Человек двадцать первого века – расслабленный и вальяжный. Работа одного известного автора».
А должны быть два автора. Непременно их должно быть двое. Нет, не сегодня. Однажды. Когда время придет.
Из кресла можно лениво, рассеянно разглядывать разнородную жизнь за гигантскими арками окон. Они от пола до потолка, шесть метров в высоту. И в ширину ненамного меньше. Окна расположены на трех стенах, всего их четырнадцать, окон разумеется. По пять слева и справа, четыре – в торце. Первое впечатление от гостиной – обставленная мебелью бальная зала. Впрочем, и сейчас, несмотря на обстановку, свободных пространств хватило бы для дюжины безоглядно вальсирующих пар.
Но не только открывающееся взглядам неожиданное для заурядной многоэтажки пространство обычно наповал разит наших гостей, вынуждая даже героических биографий мужей застывать на пороге, инстинктивно подаваться назад. Будто резкий порыв ветра воспрепятствовал им сделать шаг. О дамах и говорить нечего. Дамы отшатываются нервно и суетливо. На долю секунды они теряют возвышающий