не могла. Уроды.
Мда. Романтика профессии гаснет катастрофически быстро. До Новосибирска осталось несколько минут, поезд медленно полз по городу, пассажиры вытащили свои огромные баулы и чемоданы, перегородив проход между вагонами. Я смочила тряпку, чтобы вытереть поручни, и открыла дверь в тамбур. Тупость человеческая, однако, единственное, что мгновенно выводит меня из себя. Вот именно это и случилось сейчас.
– А с какой стороны дверь откроется?
Вопрос пассажира меня взбесил. Эти два придурка расставили своё барахло, забив весь тамбур. Я даже выйти в него не могу. Проводники, подписывающие ведомости, не смогут пройти в свой вагон, потому что эти… личности… заблокировали межвагонные двери. И что проводники работают, и их пассажиры нуждаются в их услугах, этом дебилам нипочем. И я ответила:
– Ни с какой.
– Как это?
В вопросе звучала претензия с намеком на конфликт.
– Во-первых – потому что я не могу выйти сюда, не то, что подойти к двери. Во-вторых – вы заняли обе площадки, их даже теоретически невозможно поднять. В-третьих – пассажирам запрещено до полной остановки поезда вытаскивать вещи в тамбур и блокировать переходы между вагонами, что вы успешно и сделали. В-четвёртых – я не ясновидящая, и не могу знать, на какой путь подадут поезд, и где будет располагаться перрон… Что делать будем?
– А что вы со мной таким тоном разговариваете, будто я идиот?
Мне очень хотелось спросить: «А что, нет?» Но нельзя. И я повторила вопрос:
– К дверям я как должна пройти?
– Что, места мало?
– Мне? Нет.
Я решила больше не спорить с моральным уродом, это бесполезно. Учить надо практикой, тыкая мордой в собственную тупость и эгоизм. Поезд дёрнулся и остановился. Станция была слева. Я пробралась к двери и, разумеется, на этом всё. Открывается дверь внутрь, а тут сумки на чемоданах. А народ уже подпёр, очередь выстроилась, кто на выход, кто покурить на воздухе, кто в ларёк сбегать, да и по перрону за дверями вагона несутся люди.
– Ну что? Как двери открывать будем?
Заматерившись, фраер начал наваливать сумки друг на друга, освобождая дверь. Ахрененное начало первой рабочей смены! Я поняла, почему менты и врачи становятся циниками. Эта же участь ждала меня.
Пока я принимала пассажиров, напарница вытащила мусор, вымыла вагон, переоделась в лёгкий летний костюм и курила рядом со мной.
– Динк, щас отправимся, бельё раздадим и по шампуню, ахась?
– Да легко!
Послевкусие от этого инцидента хотелось запить. Заесть. Выплюнуть.
– Щас я до Наташи добегу, узнаю, ревизоры сели или нет.
Оксанка рванула к вагону начпоезда. Через пять минут он вернулась:
– Сели. Короче, ЛУ-шки с билетами по цепочке передаём, ревизоры подпишут и всё, по вагонам не пойдут. Деньги сдали и катаемся спокойно. Наша начпоезда рулит… Ещё такой нач Анжел Иванна, она у тебя правила пассажирских преподавала.
– Я думала, она не ездит. Когда она успевает учить и мотаться?
– Ты