названием, у нее был свой уголок, где она целыми днями тихонько шуршала бумажками, заполняла желтовато-серые бланки, вписывала длинные ряды цифр в пыльные журналы.
Ее не замечали, забывали пригласить на традиционные чаепития по случаю чьего-нибудь дня рождения или Нового года. И если кто-то в самый разгар вдруг о ней вспоминал «ой, неудобно-то как получилось», то мысль эта тут же ускользала, не успев окрепнуть и сформироваться, переплетаясь с линиями мирозданиями, и человек лишь недоуменно пожимал плечами и слегка тряс головой, как будто пытаясь избавиться от чего досадливого и невысказанного.
А потом она незаметно состарилась, ее тихо проводили на пенсию и забыли на следующий день.
Она превратилась в сухонькую старушку, и это был так естественно, словно она всегда ей была.
Она надевала выцветшее пронафталиненное пальто с побитым молью воротником, толстый вязаный берет и шла гулять. Ее по-прежнему не замечали, иногда куда-то торопящиеся люди задевали и толкали ее, и не извинившись, мчались дальше по своим делам. Она лишь кротко и застенчиво улыбалась.
А потом она приходила домой, доставала белую эмалированную кастрюльку в мелкий синий цветочек, наливала воду, бросала туда щепотку бадьяна, три ложки истертого в порошок корня лаванды, два ядра черного орешника, сушеную лапку лягушки, три капли полынного бальзама, скорлупу яиц окамия и листочки заунывника, перемешивала три раза по часовой стрелки и два раза против часовой стрелки, тихонько мурлыча себе нос незатейливый мотивчик.
И где-то далеко, расправляя могучие плечи, поднимались к небу Ураганы, голодными волнами обрушивались на города Цунами, завиваясь в тугой узел, пели страшные и страстные песни Торнадо…
А потом она выливала варево в банку, закрывала ее нарядной цветной крышкой и приклеивала ярлычок, на котором аккуратным круглым почерком было выведено «Катрина» или «Сэнди».
А остатки варева выливала коту, черному и прекрасному как ночь.
Кот слизывал капли урагана и забирался к ней на руки, блаженно мурлыча и выпуская длинные острые белые когти.
А она лишь тихо улыбалась, и морщинки тонкими лучиками разбегались по ее неприметному личику.
Неправильная сказка
Что-то было не так в избушке на курьих ножках. Вернее, все было не так. Единственное окошко, сиявшее чистотой так, что в нем отражались лучи заходящего солнца, было украшено занавесочками из веселенького ситца, крыша покрыта красной добротной черепицей, а бревенчатые стены округлы и гладки. Стройные куриные ножки стояли ровненько и спокойно, а коготочки на них, покрытые нежно-розовым перламутровым лаком, имели весьма соблазнительный вид. Вместо высокого частокола с украшением из костей и черепов возвышалась живая зеленая изгородь. Да и сама избушка стояла к лесу задом, а к гостям передом, так что не было нужды драть глотку.
Иван-царевич спешился и с опаской, ожидая подвоха, приблизился к избушке. Он хотел стукнуть из всей своей богатырской мочи по куриной